Индийский мыслитель и религиозный реформатор. Популярную форму веданты (Шанкары) объявил сверхфилософией, к которой сводятся все религии мира. По Рамакришне, главное требование религиозной этики не отречение от мира, а выполнение своих обязанностей. Оказал большое влияние на идеологию индийского национального движения.
В небольшой бенгальской деревушке Камарпукур, расположенной в глубоком захолустье, среди рисовых полей, пальм и манговых рощ, в убогой хижине деревенского брахмана Кхудирама Чаттерджи 18 февраля 1836 года родился сын - Гададхар.
Рождение его сопровождалось разного рода "чудесными" видениями, снами и "знамениями" (одно из них состояло в том, что новорожденный упал в золу, находящуюся близ печи, - событие, которое было истолковано как знак того, что его призвание быть аскетом). Мальчик оказался чрезвычайно впечатлительным, чувствительным к красоте, эмоциональным. Однажды, увидев стаю ослепительно белых журавлей на фоне голубого неба, он впал в экстаз. После этого его все чаще - и по самым различным поводам - охватывали восторженность, эмоциональный подъем, неизменно завершающиеся экстатическими состояниями. Это случалось во время прогулок по окрестным деревням, посещения храмов и священных мест, театральных представлений.
Кхудирам Чаттерджи умер, когда Гададхару исполнилось всего 7 лет. Семья попала в весьма затруднительное положение, и старший брат Гададхара - Рамкумар вынужден был содержать ее.
В 1855 году он стал жрецом храма Кали в Дакшинешваре, основанного богатой, но принадлежащей к касте шудр женщиной - Рани Расмани. Гададхар, который вначале не одобрял поступка брата и даже отказался принять пищу на торжественном открытии храма, считая ее - в соответствии с ортодоксально-индуистскими понятиями - "нечистой", вскоре изменил свое мнение. "Низкое" происхождение Рани Расмани стало представляться ему (под влиянием Рамкумара) все более второстепенным обстоятельством, впоследствии же у него установились дружеские отношения с зятем этой шудрянки - Матур Бабу (последний и выбрал для Гададхара монашеское имя - Рамакришна).
Гададхар стал помогать брату в его функциях жреца, а после его
неожиданной смерти, в возрасте 20 лет, сам стал жрецом. Поведение
нового жреца было необычным и вызывало недоумение окружающих, он
обращался со статуей богини Кали в храме весьма фамильярно
собственноручно "кормил" ее, разговаривал с ней, гладил ее руки и даже
пытался танцевать с ней. Настроения его были чрезвычайно непостоянны от
радостного возбуждения он переходил к отчаянию. Однажды в состоянии
отчаяния он схватил висевший в храме священный меч и попытался
покончить с собой - в этот момент ему "явилась" (по его дальнейшим
рассказам) богиня и он впал в глубокий транс (самадхи).
Рамакришну посылают на время домой в Камарпукур, где он в 1859 году
женится - в соответствии с индуистской традицией - на пятилетней
девочке. После свадебных обрядов девочка возвратилась в дом своих
родителей, чтобы вновь увидеть своего мужа лишь через девять лет. Брак,
правда, остался до самого конца - в сущности фиктивным, но жена
Рамакришны - Сарада Деви стала его верной ученицей и помощницей (после
смерти Рамакришны его ученики неизменно обращались к ней за советом во
всех важных случаях жизни, почтительно именуя ее "матерью").
После отъезда Тогапури (к концу 1865 года) Рамакришна в течение шести месяцев, по его утверждению, находился в каталептическом состоянии экстаза, в каком пребывали, судя по описаниям, древние факиры тело, покинутое духом, было, точно заброшенный дом, предоставлено разрушительным силам. Если бы не племянник, насильно кормивший Рамакришну, тот бы умер. В последствии Рамакришна сам признал, что искушал Бога и что чудом вернулся обратно, поэтому не советовал ученикам повторить его опыт. Но он осознал, что все люди, несмотря на кажущиеся различия, - дети одной Матери, что Всемогущее разделение есть самое лицо Бога. Что надо любить Бога во всем разнообразии созданных им людей, часто противоречащих и враждебных друг другу, во всех формах мысли, которые управляют их жизнями и часто губят их, - и прежде всего, что надо любить людей во всех их Богах.
Рамакришна понял, что все религии различными путями ведут к одному и тому же Богу. И решил исследовать эти пути. Отношение к нему окружающих резко изменилось - его стали считать уже не чудаком и полусумасшедшим, а святым, а затем и аватарой - воплощением Вишну. Немалую роль в этом сыграла Бхайрави-брахмани, созвавшая специальное совещание пандитов, на котором - после рассмотрения целого ряда специфически теологических тонкостей - Рамакришна был признан аватарой.
Слава молодого жреца росла быстро, помимо совещания пандитов этому способствовали и два его необычных поступка, ставших предметом самого живого интереса и широкого обсуждения в разных слоях индийского общества. В конце 1866 года Рамакришна стал на некоторое время горячим приверженцем ислама - носил соответствующую одежду, исполнял обряды и даже (верх кощунства, с точки зрения индуизма!) ел мясо священного животного, коровы.
Семь лет спустя он аналогичным образом выполнял христианские обряды. Приблизительно в ноябре 1874 года некто Малик, индус из Калькутты, владевший садом в Дакшинешваре, прочитал ему Библию. Рамакришна впервые познакомился с христианским учением. В течение многих дней душой индуса владела только христианская мысль.
Позже он говорил своим ученикам: "Я исповедовал все религии: индуизм, ислам, христианство и следовал по пути различных сект индуизма. И я нашел, что все они различными дорогами приближаются к одному и тому же Богу…"
В мае 1867 года Рамакришна почти семь месяцев отдыхал на родине, в Камарпукуре, где он не был целых восемь лет. Простые крестьяне счастливы были видеть Гедадхара, чья необычайная слава дошла до них и внушала им некоторое беспокойство.
Возвратившись в Дакшинешвар, в последующие несколько лет Рамакришна совершил несколько паломничеств вместе со своим покровителем, впоследствии хозяином храма, Матуром Бабу.
В 1872 году его жена Сарада Деви в первый раз приехала к нему в Дакшинешвар. Рамакришна, преисполненный нежности к ней и глубокого, почти религиозного уважения, свободного от желания, от малейшего налета чувственности, признал в ней божество и оказал ей подобающие почести. В одну майскую ночь, сделав все положенные культом приготовления, он усадил Сарада Деви на трон Кали и совершил ритуальный обряд - Шораши Пуджа - поклонение женщине. Оба они впали в экстатическое состояние. Придя в себя, он приветствовал в лице своей подруги святую Мать, которая, по его убеждению, воплотилась в этот живой символ непорочной человечности.
Примерно в 1874 году, закончив цикл своих религиозных опытов, Рамакришна, по его выражению, обрел три чудесных плода познания: "Сострадание, Благочестие и Самоотречение". В это же время он осознает, что должен передать свои знания людям.
Следует заметить, что Рамакришна использовал малейшую возможность, чтобы побеседовать с религиозными или учеными людьми, странствующими пилигримами и столпами науки и общества. Он обращался к ним, где бы они ни находились, не заботясь о том, как он будет принят.
У себя в храме он имел возможность беседовать ежедневно с представителями различных толков и сект. С тех пор как Бхайрави Брахмани внушила окружающим мысль о том, что его посещает Бог, а может быть он сам есть воплощение Бога, к нему начали со всех концов стекаться люди. Еще раньше, во время путешествий по северу Индии в 1868-1871 годах, Рамакришна встречал таких знаменитых людей, как поэта Михаэля Мадхусадана Датта или учителей Веданты и пандитов Нарайан Шастри и Падлогана. Вероятно, к 1872 году относится его встреча с Висванатом Упадхьяйя и Дайянандой, основателем Арья-самаджа. Он беседовал с Рабендранатом Тагором, а также поддерживал дружеские отношения с Кешаб Чандер Сена, стоявшего во главе нового реформированного Брахмосамаджа. Постепенно у Рамакришны складывалось свое мировоззрение.
Магомет, Иисус, Будда, Кришна были провозглашены им разными воплощениями одного и того же божественного начала. Так зародилось "Вселенское Евангелие" Рамакришны, началась его проповедь "универсальной религии", которая в условиях тогдашней Индии - с множеством религиозных конфликтов, намеренно обостряемых и раздуваемых колониальной администрацией, - была весьма актуальной. Проповедь имела большой успех, поскольку исходила не от ученого - пандита и не облачалась в устрашающие латы теологической эрудиции. Она была выражена понятным всем простонародным языком, порой с привкусом грубоватого крестьянского юмора (впоследствии один из деятелей брахмоистского движения - Мазумдар напишет памфлет о Рамакришне, в котором назовет его речь "грязной") и всегда в яркой, образной форме, в виде легко запоминающихся аллегорий и притч.
Постоянная тема этих притч - единство: един Бог, предстающий перед сторонниками разных вероисповеданий в изменяющихся формах, подобно хамелеону на дереве, едины в сущности своей все виды религиозного поклонения, подобные разным способам приготовления одной и той же рыбы, едины, наконец, и философские основы религий - так, сторонники разных видов веданты, спорящие о соотношении Бога и мира, подобны человеку, который не понимает, что во фрукте равным образом реальны и важны все его составные части, от семечек до кожуры.
Другая тема - бедствия "железного века" (кали-юга), вызванные господством в душах людей мировой иллюзии - майи. При этом о майе Рамакришна говорит отнюдь не для уточнения средневековых различений относительно соотношения бытия и небытия, для него это психологическая реальность, определяемая через такие ее "приманки", как "женщины и деньги", - иногда дается и более развернутая формула: "женщины, деньги, земля". И сама эта формула, и примеры, поясняющие ее (прежде всего речь идет о бедствиях многодетных и малоимущих, но постоянно увеличивающихся семей), связаны с тем простирающимся вокруг Рамакришны морем нищеты, бедствий, отчаяния разоряющихся ремесленников и крестьян, которое было столь характерно для Индии XIX века. Конечно, Рамакришна далек от понимания глубинного социального смысла наблюдаемых им явлений, он лишь переводит их на язык односторонних и истолковываемых в религиозном духе психологических констатации, и все же его бесконечно многообразные притчи находят такой эмоциональный отклик у слушателей, что по сравнению с ними поучения пандитов представляются "покалыванием стены иголкой или щекотанием крокодила саблей".
И наконец, третья постоянная тема бесед Рамакришны - поиск путей освобождения от бедствий кали-юги. Он отнюдь не считает необходимым для этого уход от мира. С его точки зрения, необходимо лишь умело сочетать бхукти и мукти - наслаждение и свободу, жить в мире, но не быть привязанным к нему (излюбленный пример Рамакришны, обычно приводимый в качестве иллюстрации к этому положению, - как живет служанка в доме своих господ, будучи далека от него мысленно), бескорыстно выполнять свои обязанности. И наконец, самое главное, самое необходимое в "железный век" - любовь (бхакти), видящая Бога во всех людях - от брахмана до чандалы.
В своем учении о "пути любви" Рамакришна примыкает к многовековой традиции многочисленных антифеодальных движений "бхакти".
Характерны его высказывания об относительности кастовых различий. И это не были лишь слова, это была норма поведения самого Рамакришны, всю Индию облетел рассказ об одном из его самых необычных поступков ночью, пробравшись в хижину неприкасаемого, он подмел пол хижины своими длинными волосами. Нетрудно заметить, насколько далеко было учение Рамакришны от рафинированного и доступного лишь образованному меньшинству учения брахмоистов.
Сам он не раз подчеркивал это отличие, с его точки зрения, брахмоисты подобны людям, которые выделяют одну ноту из мелодии - он же предпочитает мелодию во всем ее многозвучии. Рамакришна (подобно брахмоистам) выступает с проповедью единого Бога (в качестве высшей реальности), считает относительными кастовые различия, отстаивает идею об упрощении и удешевлении обрядов подобно тому как рыбу удобнее есть, удалив хвост и голову, так и поклоняться Богу лучше, по его словам, в самых простых формах. Но Рамакришна не только приблизил идеи реформизма к массам, он в какой-то мере придал им антиколониальное звучание (и в этом он сходен с Даянандой при всем отличии от последнего в вопросах, касающихся взаимоотношения религий).
Он выступил с порицанием "англо-индийцев", этих
"дипломированных слуг" колониальных властей, попираемых башмаками
англичан. Для Рамакришны эти люди воплощают в своей психологии самые
уродливые черты кали-юги - развитие жадности и эгоизма, забвение
божественного начала в человеке. Все это и способствовало популярности
Рамакришны.
Роллан Ромен. Жизнь Рамакришны . – М.: Политиздат, 1991. – С. 3 – 210.
С. 4. То, что теперь в двадцатом веке, могут уживаться одновременно в умах одних и тех же людей научная мысль и ясновидение времён Древней Греции, где боги и богини садились за стол смертных и делили с ними ложе…, - об этом не подозревают наши мудрецы, которые уже недостаточно безумны.
Нет надобности, чтобы проследить путь человеческой мысли, разбирать папирусы. Они здесь, эти трёхтысячелетние мысли, они вокруг нас. Ничто не гаснет. Слушайте внимательно. Но слушайте ушами. Пусть книги молчат. Они слишком много говорят…
С. 7. Для нас важна в данном случае не объективная реальность фактов, а субъективная правда пережитых впечатлений. …. Всякое добросовестное отклонение есть реальность. Дело критического разума – определить степень этого отклонения и угол зрения свидетельствующего.
С. 8. Младенец родился 18 февраля 1836 года. Это был тот, кого мир позднее узнал под именем Рамакришны. Это был мальчуган резвый и прелестный, лукавый и полный женственной грации, которую он сохранил на всю жизнь.
С. 10. В ночь праздник Шивы… он играет роль Шивы и вдруг чувствует себя растворившимся в своём герое; его щёчки залиты слезами счастья; он поглощён славой божества; все думают, что он умер. … С этого времени состояние экстаза повторяется всё чаще и чаще. В Европе дело решилось бы просто: малыша поместили бы в лечебницу, ежедневно подвергали бы процедурам психотерапии и сознательно, изо дня в день, гасили бы внутренний огонь…
С. 11. Дар, которым был наделён Рамакришна – гениальная способность сливаться со всеми душами в мире.
С. 14. Что сильнее всего поражает европейских верующих (протестантов ещё в большей степени, чем католиков) у верующих Индии – это необычайная конкретность их религиозных прозрений. Рамакришна, у которого значительно позже юный Вивекананда спросил:
Вы видели бога? – Ответил:
Я вижу его, как вижу тебя, – нет, ещё яснее.
Не в смысле ведическом…(т.е. не в смысле безличном и отвлечённом, хотя и его он знает и прибегает к нему).
С. 19. Мозг его был костром, и каждый язык пламени, исходивший от него, был богом. После длительного периода, когда он в том или другом человеке видел бога (он увидел в уличной женщине Сита, в молодом англичанине…- Кришну), наступил период, когда он сам превращался в бога. Так он стал Кали, стал Рамой, стал Радхой, возлюбленной Кришны. Превратился в Сита и даже в большую обезьяну Ганумана. …Я не хитрю с западным читателем (как предоставлял его и самому себе) и предоставляю ему право считать этого божьего безумца – просто буйным сумасшедшим. У нас для этого есть достаточно оснований, так как сами религиозные люди Индии, видевшие его, и те думали то же.
Но что особенно удивительно и единственно важно для нас, это то, что, не погибнув, он, напротив, победно обогнул мыс Бурь, и этот период галлюцинаций был, пожалуй, необходимым этапом, после которого дух его, окрепший, радостный и гармоничный возвысился до великих мистических осуществлений, представляющих интерес для всего человечества (наше выделение). Изучение этого явления не может не привлечь лучших врачевателей человеческого тела и духа. Не в том дело, чтобы констатировать полное видимое разрушение психики и распад её на составные элементы. Вопрос в том, каким образом они снова восстанавливаются, образуя более высокий органический синтез?
Пути человеческого духа часто бывают неясны. Повременим с выводами, пока не дойдём до конца.
С. 21. Та, кого он взял в жёны (1859 год), была пятилетним ребёнком. …Это был союз духовный, который так и не осуществился физически.
С. 27. Между святой женщиной и жрецом Кали установились отношения матери и сына. Рамакришна, как ребёнок, поведал ей все треволнения своей жизни в боге, своей Садхана….Он рассказал, что многие считают его умалишённым, и кротко, с трепетом, спросил, так ли это. Бхайрави, выслушав исповедь, утешила его с чисто материнской нежностью и сказала, что не печалиться, а радоваться следует ему, ибо он собственными своими силами достиг одного из наивысших состояний Садхана, описанных в текстах Бхакти, и его страдания составляют ступень великой лестницы.
С. 28. Бхайрави, которую он почитал своей духовной матерью, своим гуру,…вела его последовательно по всем путям Садханы – даже самым опасным, как путь Тантр; идущий по этому пути подвергается опасности свалиться в деградации и безумии, и многие из отважившихся не вернулись обратно. Но чистый Рамакришна вернулся столь же чистым и закалённым, как сталь.
Теперь он владел всеми способами слияния с богом через любовь - девятнадцатью положениями, или различными движениями души в присутствии её бога: отношениями слуги к господину, сына к матери, друга, возлюбленного, супруга и т.д.
С. 39. Обе школы терпимо относились друг к другу… Критическим пунктом оставалось определение иллюзии, мира «феноменов», сущности Майи. Какова она, относительна или абсолютна? Сам Шанкара не давал ей точного определения.
С. 43. Ни Рамакришна, ни его последователи никогда не притязали на новизну мыслей. (Наоборот, у них заметна тенденция отрицать её даже тогда, когда они творят нечто новое. Это особенность религиозных умов современной Индии – или, вернее сказать, всех стран и всех времён. Они сильны уверенностью в том, что их истина освящена временем, что она – древняя истина, – сама Истина с большой буквы). Не в этом заключается гений учителя: он воскрешает мысли божества, скованные летаргией, и даёт им воплощение; он пробуждает источники «спящего царства» и окрашивает их своей горячей, своей магической индивидуальностью. Этот символ веры, эта страстная песнь любви принадлежит ему по тону, по размеру, по ритму и мелодике, как песня страстной любви.
Что придаёт его мысли аромат жизни – это свойство каждого истинного мыслителя Индии верить лишь в то, что он сам претворил, прочувствовал всем своим существом.
С. 45. После отъезда Тотапури (к концу 1865 года) Рамакришна оставался ещё более полугода в заколдованном огненном кругу. Он продолжал, напрягая все свои силы, стремиться к тождеству с Абсолютом. В течение 6 месяцев, по его утверждению, он находился в каталептическом состоянии экстаза, в каком пребывали, судя по описаниям, древние факиры: тело, покинутое духом, было точно заброшенный дом, предоставлено разрушительным силам. Если бы не племянник, бодрствовавший над этим телом без хозяина и насильно кормивший его, Рамакришна бы умер.
С. 55. Однажды, находясь в надсознательном состоянии, Рамакришна громко произнёс: -
Джива есть Шива (живое существо есть бог). ….Не надо сострадания, надо только служить, служить человеку, видя в нём бога.
С. 82. В 1882 году Кешаб делает решительный шаг. Он не только признаёт и принимает, но и с восторгом празднует Христианскую Троицу – из всех христианских таинств самое неприемлемое для Азии, предмет отвращения или осмеяния.
С. 90. Дайянанда установил, что Веданта в её теперешнем виде находится в полном противоречии с Ведами. … Он объявил войну христианству.
С. 102. Рамакришна:
И вдруг я впал в такое состояние, когда я могу видеть человека насквозь: тогда самые богатые люди, самые учёные кажутся мне ничтожными, как солома, если я не нахожу в них бога. …Смех душил меня…
С. 111. «Повторяя слово «Ниракара», он спокойно погрузился в Самадхи (экстаз), как пловец, скользнувший в глубину моря. … Мы жадно наблюдали за ним… его тело вытянулось и слегка окоченело. Не было заметно ни малейшего напряжения нервов или мускулов. Ни малейшего движения. Обе его руки покоились на коленях, пальцы слегка переплелись. Поза сидящего тела была свободна, но совершенно неподвижна. Немного приподнятое вверх лицо спокойно. Глаза почти, но и не совсем, закрыты; глазное яблоко не вывернуто и не скошено, только неподвижно. Из-за полуоткрытых в блаженной улыбке губ сверкали ослепительно белые зубы.
Его возвращают на землю пением гимна. «…Он открывает глаза, смотрит вокруг с удивлением. Музыка замолкает. Парамахамса, глядя на нас, спрашивает: «Кто эти люди?» Потом он несколько раз сильно хлопает себя по голове, восклицая: «Спускайся, спускайся…» Придя окончательно в сознание. Он начинает петь приятным голосом гимн богине Кали…»
Чтобы постигнуть бога, нужно осуществлять полное воздержание…
Человек, посвятивший себя своему внутреннему миру (как бы он ни назывался – Христом, Шивой или Кришной или же чистой идеей мыслителя или художника), «должен иметь абсолютную власть над своими чувствами» («Евангелие Рамакришны», II, 223).
С. 155. Детство и отрочество Вивекананды протекали, как у юного князя – любителя искусств эпохи Возрождения…. В дальнейшем он пишет музыку и серьёзное «Исследование» о науке и философии индусской музыки. Повсюду он признаётся музыкальным авторитетом. ….. Жажда спорить, критиковать и дознаваться принесла ему впоследствии прозвище Вивекананда.
С. 163. Нарен прожил с Рамакришной пять лет. Сохраняя при этом жилище в Калькутте. Он ходил в Дакшинесвар раз или два в неделю и иногда проводил четыре или пять дней у учителя. Если он отсутствовал. Рамакришна посылал за ним.
Учёность Нарена (Вивекананда) доставляла ему такую радость, что она порою переходила в экстаз. Но минутами жестокая критика заставляла обливаться кровью сердце старого учителя. Нарен говорил ему в глаза:
Что вы знаете о ваших «Единениях с богом?» Не являются ли они причудами вашего больного мозга, галлюцинациями?
И Рамакришна смиренно уходил искать в тревоге утешения у Матери, которая говорила ему:
Терпение! Скоро глаза Нарена раскроются!
С. 171. В последнее время жизни Рамакришны Нарен часто настаивал, чтобы учитель даровал ему самую высокую степень подсознательного познания бога и высший экстаз, из которого нет возврата – Нирвикальпасамадхи. Рамакришна упорно отказывался от этого.
«Однажды, - рассказывал мне Свами Шивананда, присутствовавший при том, что происходило в саду Кассинора близ Калькутты, - Нарен действительно достиг этого состояния. Увидев, что он в беспамятстве, а тело его стынет, подобно трупу, мы побежали к учителю в большом волнении и сообщили ему о случившемся. Учитель не проявил никакого беспокойства; он улыбнулся и сказал: «Прекрасно» - и пребывал в молчании. Нарен снова пришёл в сознание и отправился к учителю.
С. 181. В апреле 1885 года у Рамакришны начинается воспаление горла. Переутомление беседами, опасные Самадхи, вызвавшие горловые кровотечения, разумеется, способствовали этому. (Примечание. Как некоторые хорошо известные христианские мистики, он исцелял других, возложив на себя их страдания. В одном видении его тело предстало пред ним, испещрённое ранами – грехами других. «Он принял на себя Карму других» - этому он был обязан своей последней болезнью. Он сделал себя козлом отпущения человечества ). Приглашённые врачи запретили ему впадать в экстаз. Он не принял этого во внимание. На большом религиозном празднике вайшнавитов он свыше меры растратил свои силы.
С. 182. Доктор Саркар был рационалист, не разделявший религиозных идей Рамакришны; он откровенно ему об этом говорил,… но чувствовал к нему всё более глубокое уважение и лечил его бесплатно…Он открыто порицал религиозное обожание, оказываемое Рамакришне его учениками:
Говорить, что бесконечное спускается на землю в образе человека, - вот что портит все религии. Он присутствовал при нескольких экстазах и изучил из с медицинской точки зрения для европейской науки представляло бы большой интерес познакомиться с его записями. Известно, что освидетельствование глаз и сердца стетоскопом во время Самадхи давало все признаки состояния смерти.
С. 192. Человека не стало. Дух начинал свой путь в венах человечества.
С. 200. Раджа-иога считает условием sine qua non абсолютное целомудрие в действии, слове и мысли. Этот закон применяется ко всем, к людям женатым и к холостым, и ещё с бОльшим основанием к людям духовным. Если растрачиваешь самые могущественные силы своего существа, нельзя стать духовным. Это почти текстуально слова Бетховена, отвергавшего предложения той, кем он хотел обладать: «Если бы я хотел так пожертвовать своей жизненной силой, то что бы осталось для возвышенного, для лучшего». История каждого великого провидца всех времён является подтверждением этого инстинкта и этого урока. (Примечание. Любопытно, что Рамакришна также различает пять различных восходящих движений: 1 – движение бегущих муравьёв, 2 – прыгающих лягушек. 3 развёртывающегося змея, 4 – порхающих то наверху, то внизу птиц и 5 – бросающейся с дерева на дерево большими прыжками обезьяны ).
По описаниям Рамакришны, до восхождения Кундалини в четвёртый круг (сердце), где начинает проявляться божественное сияние, человек, сосредоточиваясь, может говорить. Когда восходящая энергия достигает горла, он не может больше ни говорить, ни слышать ни о чём, кроме бога. Затем наступает безмолвие. На уровне ресниц является в самадхи (экстазе) видение высшей души – Параматман; только один туго натянутый покров отделяет человека от Абсолютного Существа.
С. 201. Рамакришна говорит о мурашках, бегающих с самого начала по телу, с головы до ног. Он видит огненных мошек, расплавленный металл. …При выходе из этих состояний экстаза глаза его красны, «как от укусов муравьёв»; однажды из его раздражённого нёба потекла чёрная кровь, которая свёртывалась; «Садху», увидевший это, сказал ему, что это кровотечение спасло его от кровоизлияния в мозг. У Вивекананды после углублённой медитации также появляются скопления крови в глазу. Многие экстатики умирают в таком экстазе от мозговых кровоизлияний. … Рамакришна начинает всегда с исследования крепости их телосложения, в особенности груди и слизистой оболочки рта и горла.
Роллан Ромен. Жизнь Рамакришны. Жизнь Вивекананды . – М.: Политиздат, 1991. – с. 212 - 335.
С. 213. Вивекананда (В.) гордился тем, что его предки были татары, и любил говорить, что в Индии «татары – лучшие люди народа».
В.: «Если вы хотите обрести бога, служите человеку!»
С. 220. В 1891 году, один, без спутника, без имени, с посохом и чашей, он растворился на целые годы в безбрежной Индии.
С. 228. В Гималаях он жил среди племён тибетцев, допускающих многомужество. Он поселился в семье их шести братьев, у которых была одна жена; он начал им доказывать всю безнравственность этого. Но его увещания только возмутили их. «Какой эгоизм! – говорили они, – желать сохранить свою жену для себя одного!..» Истина – внизу, у подножия гор. Заблуждение – на высотах… Он убедился в относительности добродетели - или…тех добродетелей, на которые опирается наиболее уверенно традиционная мораль. И высшая ирония, как у Паскаля, научила его расширить свои нравственные понятия, судить о дурном или хорошем в каком-либо народе или времени, смотря глазами этого народа или этого времени.
с. 235. Он телеграфирует [из Чикаго] о своей беде друзьям в Мадрас, чтобы какое-нибудь официальное религиозное общество оказало ему поддержку. Но официальные общества не прощают независимым умам, что они посмели обойтись без них. Один из председателей общества бросает такой ответ:
Пусть этот дьявол подыхает от холода!
С. 239. Не в меньшей степени обострилась и ревность некоторых представителей Индии, считавших, что их затмил этот «бродячий монах», без полномочий и мандата. Не простила ему и теософия, к которой В. никогда не питал нежных чувств.
С. 241. Особенно беспощаден он был к ложному христианству, к религиозной лжи: «Прекратите вашу похвальбу! Что ваше христианство сумело когда-либо сделать в мире без оружия?.. Вашу религию проповедуют во имя роскоши. Проповеди, которые я слышал здесь, - сплошное лицемерие. … Вся эта груда богатств, говорящая от имени Христа! Да Христос не нашёл бы у вас камня, чтобы преклонить голову… Вы не христиане ….Возвратитесь к Христу…
С. 244. Одним из главных проводников индусской мысли в США был Эмерсон, а Эмерсон, кажется, испытал в этом отношении сильное воздействие Торо.
С. 250. При жизни По был совершенно одинок.
С. 272. Первые симптомы диабета, от которого он умер, не дожив до сорока лет, появились в годы его юности, когда ему было лет семнадцать- восемнадцать.
С. 288. «Поклоняйтесь Шиве в нищих, больных и слабых…»
С. 312. Второго августа, в день годового праздника, они подошли к огромной пещере: в глубине возвышался большой, изваянный изо льда Шива, в форме lingam. Каждый должен войти в пещеру нагим, с телом, посыпанным пеплом. Оставшись позади всех и дрожа от волнения, В. вошёл, близкий к обмороку; и там ему, простёртому в темноте перед этой белизной, среди сотен поющих голосов, было видение. … Ему явился Шива…Он едва не умер. Когда он вышел из грота, у него оказалось кровоизлияние в левом глазу и расширение сердца, от которого ему не суждено было оправиться. С тех пор целые недели он говорил лишь о Шиве, он видит Шиву везде, он проникнут им: Гималаи в снегу – это Шива на своём троне.
Copyright 2013 Вопросы по работе сайта, его содержании просим присылать на электронную почту: [email protected]
Ромен Роллан
Жизнь Рамакришны
«Давайте, милые, снова побываем в Дакшинешваре, еще раз вглядимся в светлый лик Тхакура Шри Рамакришны; понаблюдаем за ним, пока ведет он ласково беседу с друзьями своими, как, предавшись всеми помыслами Всевышнему, погружается в самадхи. Он то замирает отрешенно, то кружится в священном восторге под пение гимнов-киртанов, а то беседует с последователями своими словно обычный, простой человек. Все мысли, все слова его к Высшему, к Ишваре, обращены. Вовнутрь, а не в мир устремлены духовные очи его. Прост он и чист, будто малое дитя. Одно лишь ведает: Ишвара есть Истина, остальное не истинно, а потому – ложно. Пойдемте же вместе со мною к этому взрослому ребенку, к йогу, любовью опьяненному, к подвижнику великому, к тому, кому единственному из всех дано гулять по берегу Океана Сатчитананды. Дано потому, что любовь его ко Всевышнему не знает границ и пределов».
«Катхамрита»
ВСТУПЛЕНИЕ
Я начну этот рассказ, как волшебную сказку. Замечательнее всего то, что эта древняя легенда, которая кажется страничкой из мифологии, есть история людей, живших еще вчера, наших соседей «по веку», которых видели своими глазами наши современники.
Их свидетельства, еще не остывшие, получены мною из первых рук. Я беседовал с некоторыми из тех, кто были сподвижниками этого легендарного существа – человека-бога; я ручаюсь за их правдивость. Эти очевидцы – не наивные рыбаки из Евангелия, среди них есть глубокие философы, знакомые с европейской мыслью и ее педантичной дисциплиной. А между тем они говорят языком людей, живших за три тысячи лет до нас.
То, что теперь, в двадцатом веке, могут уживаться одновременно в умах одних и тех же людей научная мысль и ясновидение времен Древней Греции, где боги и богини садились за стол смертных и делили с ними ложе, или времен Галилеи, где люди видели, как на светлом летнем небе пролетала громадная небесная птица, возвещавшая благую весть непорочной деве, сгибавшейся под тяжестью этого дара, – об этом не подозревают наши мудрецы, которые слишком трезво рассуждают. Этим истинным чудом, этим богатством жизни наши мыслители не умеют воспользоваться. Огромное большинство наших европейских умов запирается в своем этаже Жилища человека, и хотя этот этаж полон книг, пространно повествующих об истории этажей прошлого, – остальная часть дома кажется им необитаемой: они не слышат ни снизу, ни сверху шагов своих соседей, минувших веков, которые упорно продолжают жить. В мировом концерте все века, прошлые и настоящие, составляют оркестр и играют в одно и то же время. Но каждый прикован взглядом к своему пюпитру и к палочке дирижера: он слышит только свой инструмент.
Мы же будем слушать ансамбль – великолепный аккорд, звучащий сегодня, в котором сочетаются все мечты и порывы вчерашнего и завтрашнего дня, все расы и все времена. Каждое мгновение для умеющих слушать – это хор голосов всех существ, начиная с новорожденного и кончая только что умершим; голоса эти обвиваются, подобно жасмину, вокруг колеса времени. Нет надобности, чтобы проследить путь человеческой мысли, разбирать папирусы. Они здесь, эти трехтысячелетние мысли, они вокруг нас. Ничто не гаснет. Слушайте внимательно. Но слушайте ушами. Пусть молчат книги. Они слишком много говорят…
Если есть на земле страна, где нашли место все мечты людей с того дня, когда первый человек начал сновидение жизни, – это Индия. Ее единственная привилегия, как правильно говорит Барт, – это привилегия старшего в роде, ее духовное развитие, самодовлеющее и длительное, не прерывалось на протяжении долголетнего существования народа-мафусаила. Уже больше тридцати столетий из этой знойной земли, жаркого чрева, рождающего богов, поднимается дерево Мечты с тысячью ветвей, дающих миллионы отростков, дерево, непрерывно возрождающееся и без признаков увядания, приносящее сразу на всех своих ветвях все плоды; бок о бок здесь процветают все виды богов, начиная от самых грубых до самых возвышенных, вплоть до бога Бестелесного, Безымянного, Безграничного. И все на том же дереве.
И эти переплетающиеся, напоенные одним и тем же соком ветви так тесно слились своей плотью и мыслью, что вся земля, все дерево, вибрирующее от корня до вершины, как мачта громадного корабля, звучит одной симфонией из многих тысяч голосов, из многих тысяч человеческих верований. Эта полифония, которая неопытному уху кажется вначале нестройной, сбивчивой, раскрывает знатоку великую стройность и скрытую иерархию.
И тот из нас, кто раз услышал ее, не может более удовлетвориться грубым и искусственным строем, который нам навязывает на поле, усеянном руинами, разум Запада и его вера или веры – все одинаково деспотические и отрицающие друг друга. Какое значение имеет властвовать над миром, на три четверти порабощенным, униженным, разрушенным? Надо властвовать над всей жизнью, целиком охватив ее, чтя ее, слившись с ней; уметь привести все ее противоречивые силы в стройное равновесие.
Этой высшей мудрости могут научить нас души-вселенные, с несколькими прекрасными образцами которых я попытаюсь вас здесь познакомить. Тайна их силы и чистоты не та, что у «лилии полевой, которая в облачении своей славы не трудится и не прядет». Эти души соткали одежду для тех, кто ходит нагим. Они выпряли нить Ариадны, которая ведет нас по извилинам лабиринта. Нужно лишь держать клубок в руке, чтобы вновь найти дорогу в зарослях нашей души. Дорога поднимается вверх, от обширных болот души, где мычат первобытные боги, еще облепленные тиной, до вершин, увенчанных распростертыми крыльями «неуловимого Духа».
Эта лестница Иакова, по которой поднимается и вновь спускается с неба на землю двойной непрерывный поток божественного в человеке, это и есть жизнь, о которой я хочу вам рассказать, жизнь человека-бога, Рамакришны.
ЕВАНГЕЛИЕ ДЕТСТВА
В Бенгалии, в Камарпукуре, одной из деревень с коническими домиками, окруженной пальмами, прудами и рисовыми полями, жила чета старых правоверных брахманов, носившая имя Чаттопадхьяя. Супруги были очень бедны и очень благочестивы, и оба посвятили себя культу добродетельного и героического Рамы. Отец, Кхудирам, человек редкой честности, обрек себя на полное разорение, отказавшись дать ложное показание в пользу крупного помещика, у которого он служил.
Боги посещали его. Уже шестидесятилетним старцем он совершил паломничество в Гайю, святую землю, отмеченную следом стопы бога Вишну. Великий Спаситель явился ему ночью. Он сказал: «Я снова рождаюсь к жизни, чтобы спасти человечество».
В то же мгновение в Камарпукуре жена его Чандрамани, спавшая на своем одиноком ложе, почувствовала себя в объятиях бога. В храме Шивы, как раз напротив ее хижины, изображение бога внезапно ожило у нее на глазах. Луч света пронизал ее. Повергнутая бурным натиском, Чандрамани лишилась чувств. Когда очнулась добыча господа, она была беременна. Муж, возвратившись, нашел ее преображенной. Она слышала голоса. Она носила в себе бога.
Младенец родился 18 февраля 1836 года. Это был тот, кого мир позднее узнал под именем Рамакришны. Но его детское имя, играющее как бубенчик, звучит – Гададхар.
Это был мальчуган резвый и прелестный, лукавый и полный женственной грации, которую он сохранил на всю жизнь. И никто не подозревал – сам он меньше, чем кто-либо, – о безграничных просторах, о бездонных пропастях, таящихся в маленьком тельце шаловливого ребенка. Они обнаружились, когда ему исполнилось шесть лет. Однажды в июне или июле 1842 года он не спеша прогуливался, прихватив с собой свой «птичий» завтрак – горсточку вареного риса, завернутую в полу одежды. Он направлялся в поле, где работал его отец…
Ромен Роллан
Жизнь Рамакришны
«Давайте, милые, снова побываем в Дакшинешваре, еще раз вглядимся в светлый лик Тхакура Шри Рамакришны; понаблюдаем за ним, пока ведет он ласково беседу с друзьями своими, как, предавшись всеми помыслами Всевышнему, погружается в самадхи. Он то замирает отрешенно, то кружится в священном восторге под пение гимнов-киртанов, а то беседует с последователями своими словно обычный, простой человек. Все мысли, все слова его к Высшему, к Ишваре, обращены. Вовнутрь, а не в мир устремлены духовные очи его. Прост он и чист, будто малое дитя. Одно лишь ведает: Ишвара есть Истина, остальное не истинно, а потому – ложно. Пойдемте же вместе со мною к этому взрослому ребенку, к йогу, любовью опьяненному, к подвижнику великому, к тому, кому единственному из всех дано гулять по берегу Океана Сатчитананды. Дано потому, что любовь его ко Всевышнему не знает границ и пределов».
«Катхамрита»
ВСТУПЛЕНИЕ
Я начну этот рассказ, как волшебную сказку. Замечательнее всего то, что эта древняя легенда, которая кажется страничкой из мифологии, есть история людей, живших еще вчера, наших соседей «по веку», которых видели своими глазами наши современники.
Их свидетельства, еще не остывшие, получены мною из первых рук. Я беседовал с некоторыми из тех, кто были сподвижниками этого легендарного существа – человека-бога; я ручаюсь за их правдивость. Эти очевидцы – не наивные рыбаки из Евангелия, среди них есть глубокие философы, знакомые с европейской мыслью и ее педантичной дисциплиной. А между тем они говорят языком людей, живших за три тысячи лет до нас.
То, что теперь, в двадцатом веке, могут уживаться одновременно в умах одних и тех же людей научная мысль и ясновидение времен Древней Греции, где боги и богини садились за стол смертных и делили с ними ложе, или времен Галилеи, где люди видели, как на светлом летнем небе пролетала громадная небесная птица, возвещавшая благую весть непорочной деве, сгибавшейся под тяжестью этого дара, – об этом не подозревают наши мудрецы, которые слишком трезво рассуждают. Этим истинным чудом, этим богатством жизни наши мыслители не умеют воспользоваться. Огромное большинство наших европейских умов запирается в своем этаже Жилища человека, и хотя этот этаж полон книг, пространно повествующих об истории этажей прошлого, – остальная часть дома кажется им необитаемой: они не слышат ни снизу, ни сверху шагов своих соседей, минувших веков, которые упорно продолжают жить. В мировом концерте все века, прошлые и настоящие, составляют оркестр и играют в одно и то же время. Но каждый прикован взглядом к своему пюпитру и к палочке дирижера: он слышит только свой инструмент.
Мы же будем слушать ансамбль – великолепный аккорд, звучащий сегодня, в котором сочетаются все мечты и порывы вчерашнего и завтрашнего дня, все расы и все времена. Каждое мгновение для умеющих слушать – это хор голосов всех существ, начиная с новорожденного и кончая только что умершим; голоса эти обвиваются, подобно жасмину, вокруг колеса времени. Нет надобности, чтобы проследить путь человеческой мысли, разбирать папирусы. Они здесь, эти трехтысячелетние мысли, они вокруг нас. Ничто не гаснет. Слушайте внимательно. Но слушайте ушами. Пусть молчат книги. Они слишком много говорят…
Если есть на земле страна, где нашли место все мечты людей с того дня, когда первый человек начал сновидение жизни, – это Индия. Ее единственная привилегия, как правильно говорит Барт, – это привилегия старшего в роде, ее духовное развитие, самодовлеющее и длительное, не прерывалось на протяжении долголетнего существования народа-мафусаила. Уже больше тридцати столетий из этой знойной земли, жаркого чрева, рождающего богов, поднимается дерево Мечты с тысячью ветвей, дающих миллионы отростков, дерево, непрерывно возрождающееся и без признаков увядания, приносящее сразу на всех своих ветвях все плоды; бок о бок здесь процветают все виды богов, начиная от самых грубых до самых возвышенных, вплоть до бога Бестелесного, Безымянного, Безграничного. И все на том же дереве.
И эти переплетающиеся, напоенные одним и тем же соком ветви так тесно слились своей плотью и мыслью, что вся земля, все дерево, вибрирующее от корня до вершины, как мачта громадного корабля, звучит одной симфонией из многих тысяч голосов, из многих тысяч человеческих верований. Эта полифония, которая неопытному уху кажется вначале нестройной, сбивчивой, раскрывает знатоку великую стройность и скрытую иерархию.
И тот из нас, кто раз услышал ее, не может более удовлетвориться грубым и искусственным строем, который нам навязывает на поле, усеянном руинами, разум Запада и его вера или веры – все одинаково деспотические и отрицающие друг друга. Какое значение имеет властвовать над миром, на три четверти порабощенным, униженным, разрушенным? Надо властвовать над всей жизнью, целиком охватив ее, чтя ее, слившись с ней; уметь привести все ее противоречивые силы в стройное равновесие.
Этой высшей мудрости могут научить нас души-вселенные, с несколькими прекрасными образцами которых я попытаюсь вас здесь познакомить. Тайна их силы и чистоты не та, что у «лилии полевой, которая в облачении своей славы не трудится и не прядет». Эти души соткали одежду для тех, кто ходит нагим. Они выпряли нить Ариадны, которая ведет нас по извилинам лабиринта. Нужно лишь держать клубок в руке, чтобы вновь найти дорогу в зарослях нашей души. Дорога поднимается вверх, от обширных болот души, где мычат первобытные боги, еще облепленные тиной, до вершин, увенчанных распростертыми крыльями «неуловимого Духа».
Эта лестница Иакова, по которой поднимается и вновь спускается с неба на землю двойной непрерывный поток божественного в человеке, это и есть жизнь, о которой я хочу вам рассказать, жизнь человека-бога, Рамакришны.
ЕВАНГЕЛИЕ ДЕТСТВА
В Бенгалии, в Камарпукуре, одной из деревень с коническими домиками, окруженной пальмами, прудами и рисовыми полями, жила чета старых правоверных брахманов, носившая имя Чаттопадхьяя. Супруги были очень бедны и очень благочестивы, и оба посвятили себя культу добродетельного и героического Рамы. Отец, Кхудирам, человек редкой честности, обрек себя на полное разорение, отказавшись дать ложное показание в пользу крупного помещика, у которого он служил.
Боги посещали его. Уже шестидесятилетним старцем он совершил паломничество в Гайю, святую землю, отмеченную следом стопы бога Вишну. Великий Спаситель явился ему ночью. Он сказал: «Я снова рождаюсь к жизни, чтобы спасти человечество».
В то же мгновение в Камарпукуре жена его Чандрамани, спавшая на своем одиноком ложе, почувствовала себя в объятиях бога. В храме Шивы, как раз напротив ее хижины, изображение бога внезапно ожило у нее на глазах. Луч света пронизал ее. Повергнутая бурным натиском, Чандрамани лишилась чувств. Когда очнулась добыча господа, она была беременна. Муж, возвратившись, нашел ее преображенной. Она слышала голоса. Она носила в себе бога.
Младенец родился 18 февраля 1836 года. Это был тот, кого мир позднее узнал под именем Рамакришны. Но его детское имя, играющее как бубенчик, звучит – Гададхар.
Это был мальчуган резвый и прелестный, лукавый и полный женственной грации, которую он сохранил на всю жизнь. И никто не подозревал – сам он меньше, чем кто-либо, – о безграничных просторах, о бездонных пропастях, таящихся в маленьком тельце шаловливого ребенка. Они обнаружились, когда ему исполнилось шесть лет. Однажды в июне или июле 1842 года он не спеша прогуливался, прихватив с собой свой «птичий» завтрак – горсточку вареного риса, завернутую в полу одежды. Он направлялся в поле, где работал его отец…
– Я шел по узкой тропинке, между бороздами рисового поля. Жуя свой рис, я случайно поднял глаза к небу и увидел чудесную грозовую тучу, которая быстро росла. Скоро она охватила все небо. Вдруг над моей головой, огибая тучу, пролетела стая белоснежных журавлей. Контраст был так прекрасен, что дух мой унесся в заоблачные дали. Я потерял сознание и упал; мой рис рассыпался. Кто-то поднял меня и на руках отнес домой. Избыток радости, волнение одолевали меня. Я впервые вознесся в экстазе…
Рамакришне предстояло провести в нем больше половины своей жизни.
Уже этот первый экстаз обнаруживает своеобразный характер власти божества над душой этого ребенка. Волнение художника, страстный инстинкт красоты – вот первый путь его сближения с богом. Существует, как мы увидим, еще много других путей к откровению: любовь к ближнему, любовь к идее, путь самообуздания и путь честного, бескорыстного труда, сострадания и глубокого размышления… Все эти пути познает он. Но самый непосредственный, самый естественный для него – это путь восхищения прекрасным лицом бога, которого он видит во всем, что видит. Он – прирожденный художник.
РОМЕН РОЛЛАН И ФИЛОСОФИЯ РАМАКРИШНЫ
Обращение Ромена Роллана (1866–1944) к жизни и философии Рамакришны поначалу выглядит удивительным и необъяснимым. Почему знаменитый уже писатель, глубокий знаток музыки и итальянской живописи, автор исторических драм и теоретик театра – рафинированный эстет и европеец до мозга костей вдруг начинает углубленно изучать жизнь деятелей чуждой ему культуры, которую в те времена большинство даже образованных людей склонны были считать отсталой?
Однако ответ на этот вопрос найти не так сложно, как это кажется на первый взгляд. Если внимательно всмотреться в духовную биографию Роллана, проследить за эволюцией его общественных взглядов и эстетических идей, то его интерес в начале 20-х годов к изучению индийской истории и философии покажется вполне естественным и логичным.
Р. Роллан родился в 1866 году в семье нотариуса и получил блестящее гуманитарное образование в парижской Эколь Нормаль. К тридцати годам он успел защитить две докторские диссертации: о раннем европейском музыкальном театре и о поздней итальянской живописи. Затем была преподавательская работа в Сорбонне, успех первых же поставленных пьес, серьезные теоретические работы о театре. В 1903 году Роллан выпускает свою первую художественную биографию – книгу «Жизнь Бетховена». Она имела большой успех: говоря о своем любимом композиторе, писатель нашел особенную, личную интонацию, которая выделила эту биографию из ряда ей подобных. «Жизнь Бетховена» – это не просто описание земного пути одного из самых выдающихся композиторов в истории человечества, это прежде всего глубокие размышления самого Роллана о философии искусства, о природе творческого дара, о пути творца в зачастую враждебном ему мире.
Нельзя сказать, что Ромен Роллан был создателем жанра философской биографии: прежде в подобном ключе выпускали свои книги Босуэлл и Стендаль, одновременно с Ролланом – Честертон и Цвейг. Но Роллан вобрал в себя все лучшее, созданное его предшественниками, и выработал свой особенный метод и стиль. Так же написаны и биографии Микеланджело (1907) и Толстого (1911) – личностей, глубоко волновавших писателя.
В эти же годы Роллан создает главное свое произведение – десятитомный роман «Жан-Кристоф», который повествует о творческом пути композитора Ж.-К. Крафта, не принимавшего пошлость окружающей его жизни и бросившего вызов устоявшимся канонам творчества и законам человеческого общежития. По своей художественной силе этот роман можно поставить рядом с такими произведениями о судьбе Художника, как «Доктор Фаустус» Томаса Манна или «Луна и грош» Сомерсета Моэма.
Первая мировая война потрясла писателя. Веруя в разум, прогресс, духовность, он не мог принять и объяснить то, что творилось на полях сражений Европы, которая казалась оплотом гуманизма, высшей точкой развития науки, философии и искусства. Как и большинство его современников, Р. Роллан воспринял эту войну как самое трагическое событие во всей истории человечества. Он активно занимается общественной деятельностью, пишет статьи, призывающие прекратить бессмысленную бойню. Именно в этот момент зарождается его интерес к ненасильственным формам решения политических и общественных проблем, свойственным философии и культуре Индии.
В 1923 году выходит его книга о Махатме Ганди, затем следуют биографии Рамакришны (1929) и его ученика Вивекананды (1930). Как и прежде, Роллан использует для их написания разнообразный и богатый материал: книги, статьи, беседы с приверженцами учения о ненасилии. Под его пером рождаются образы простых, но воистину великих людей, воссоздается их окружение, историческая обстановка, дополняемые экскурсами в прошлое и беллетристическими вставками. Сам Роллан пишет, что его книги не о людях, а о «душах-вселенных», которые «соткали одежду для тех, кто ходит нагим» и «выпряли нить Ариадны, которая ведет нас по извилинам лабиринта».
В первые десятилетия XX века искренний и серьезный интерес к Востоку еще только зарождался среди западной интеллигенции. Всем еще памятны были слова, сказанные Редьярдом Киплингом: «Запад есть Запад, Восток есть Восток – и вместе им не сойтись». Но уже близко было время, когда Восток своей второй духовной родиной почувствуют Герман Гессе и Альберт Швейцер, Эзра Паунд и Леопольд Стафф… И среди этих выдающихся поэтов и мыслителей достойное место занимает Ромен Роллан с его книгами о Тех, Кто видел мир без войн и насилия.
Из книги Жизнь Рамакришны автора Роллан РоменVII ВСТРЕЧА РАМАКРИШНЫ С ВЕЛИКИМИ ПАСТЫРЯМИ ИНДИИ Таковы были великие пастыри народа, царственные пастыри Индии, в тот час, когда из-за гор появилась, освобожденная из своих покровов, звезда Ра-макришны.Он, конечно, не мог знать первого их предтечу, Рам Мохан Роя. Но с
Из книги Устные рассказы автора Ромм Михаил ИльичОТКРОВЕНИЯ ШРИ РАМАКРИШНЫ Вот вы все лепечете: «према» да «према», а знаете ли вы, что есть эта любовь? Святой Чайтанья – вот он Ишвару-господа истинно любил, уж он-то знал, что такое «према». У той любви есть два признака. Первый – с нею человек про все забывает; от любви ко
Из книги Полутораглазый стрелец автора Лившиц Бенедикт КонстантиновичГорький и Ромен Роллан Горькому, как я говорил, «Пышка» понравилась. Сталину тоже.Ну, правда, картина понравилась далеко не всем. Первым зрителем был один известный, во всяком случае, довольно известный писатель, много бывавший за границей. Я очень уважаю этого человека, не
Из книги Ленин. Человек - мыслитель - революционер автора Воспоминания и суждения современниковЖЮЛЬ РОМЕН 250. ИЗ КНИГИ «ЕВРОПА» На пятисотый день войны льет беспрерывный ливень. Как будто мало было нам и сумерек стеклянных, И ветра, стелющегося вплотную по земле, И перекрестка, полного каким-то странным пылом, Как чан, где ядовитые движения кипят, И вытянувшихся
Из книги Принцип Прохорова [Рациональный алхимик] автора Дорофеев Владислав ЮрьевичЖЮЛЬ РОМЕН Ромен Ж. (1885–1972) - в основном романист, создатель многотомного романа-эпопеи «Люди доброй воли» (1932–1946) и ряда других повестей и романов. Как поэт Жюль Ромен выступал в начале своей поэтической карьеры, являясь «вождем» группы «Аббатство» (иначе -
Из книги Рамакришна и его ученики автора Ишервуд КристоферР. РОЛЛАН ИЗ ПИСЬМА В РЕДАКЦИЮ «ИЗВЕСТИИ ЦИК СССР» Я не разделял идей Ленина и русского большевизма и никогда не скрывал этого.Я слишком индивидуалист (и идеалист), чтобы примириться с марксистским кредо и его материалистическим фатализмом. Но именно поэтому я придаю
Из книги Ночь будет спокойной автора Гари РоменФилософия Как защититься от риска в бизнесе, чтобы чувствовать себя спокойно? Сейчас открою вам очень большой секрет. Никак. Бизнес - это постоянный риск и ответственность. Это не только способ зарабатывать на жизнь, но и сама философия жизни - поуправлению рисками,
Из книги 10 гениев науки автора Фомин Александр Владимирович2. РОЖДЕНИЕ РАМАКРИШНЫ Вскоре после переезда в Камарпукур Кхудирам пережил некий духовный опыт – первый из множества других, дарованных ему и его жене Чандре на протяжении последовавших лет. Поскольку такого рода духовные переживания, при всем их многообразии, станут
Из книги Гегель автора Овсянников Михаил Федотович3. ДЕТСТВО РАМАКРИШНЫ Искусство астрологии развивалось в Индии с древнейших времен. И сегодня новорожденному тоже полагается составлять гороскоп. Будучи хорошим астрологом, Кхудирам сам расчислил для Гададхара гороскоп. Впоследствии несколько известнейших астрологов
Из книги Великие открытия и люди автора Мартьянова Людмила Михайловна7. ЖЕНИТЬБА РАМАКРИШНЫ Вскоре после этого случая Рамакришна отказался от совершения почитания в храме Кали. В Бхагавадгите сказано, что по мере продвижения по пути духовного развития «действия отпадают от человека», иными словами, совершение обрядов, исполнение прочих
Из книги Серебряный век. Портретная галерея культурных героев рубежа XIX–XX веков. Том 2. К-Р автора Фокин Павел Евгеньевич19. ЕВАНГЕЛИЕ ОТ РАМАКРИШНЫ Я часто упоминал про М. (Махендру Натха Гупту) и цитировал из его «Евангелия от Рамакришны», которое на бенгальском носит название «Шри Шри Рамакришна Кат-хамрита». Сейчас мне предстоит подробно рассказать о жизни М., о его книге и о том, как он
Из книги автораРомен Гари Ночь будет спокойной Франсуа Бонди. Мы знакомы уже сорок пять лет…Ромен Гари. Лицей в Ницце, два года до выпуска… Октябрь, начало занятий. В классе «новенький», и преподаватель спрашивает у него место рождения. Тут встаешь ты с физиономией Ибн Сауда во
Из книги автораФилософия Если спросить современного человека, кем был Аристотель, то с наибольшей вероятностью последует ответ - «философом». Действительно, в нашем сознании Аристотель прежде всего философ. Но хочется еще раз отметить, что слово «философ» древними греками понималось
Из книги авторав) Философия Свои воззрения на философию и ее историю Гегель изложил в «Лекциях по истории философии».Философию Гегель определяет как мыслящее рассмотрение предметов. Это значит, что философия ставит своей основной целью разработку логических категорий и подведение
Из книги автораРоллан Ромен (1866-1944) Французский романист и публицист Ромен Роллан родился в обеспеченной буржуазной семье в Кламси, маленьком городке на юге Франции, где провел детские годы. Его отец, Эмиль, был адвокатом, уважаемым в городе человеком, а мать, урожденная Антуанетта Мари
Из книги автораКУДАШЕВА (урожд. Кювилье, во втором браке Роллан) Мария (Майя) Павловна 1895–1985Поэтесса (сочиняла по-русски и по-французски), переводчица, жена Р. Роллана. Адресат лирики Вяч. Иванова.«Волошин… в один из наездов [А. Герцык] в Москву рассказал ей, как к нему пришла совсем
