Однако мы должны задуматься: почему такое внимание уделяли этому греху святые отцы, учители Церкви? Что именно мы делаем, осуждая других? И как нам если не избавиться, то хотя бы начать бороться с этим злом в наших душах?
Об осуждении — очередная беседа с главным редактором нашего журнала игуменом Нектарием (Морозовым).
— Отец Нектарий, мы уже попытались здесь определить причины распространенности этого греха — а есть ли иные?
— Грех осуждения распространен, как и грех лжи, как и все грехи, которые мы совершаем исключительно словом. Эти грехи удобны, удобосовершаемы, потому что, в отличие от грехов, совершаемых делом, не требуют каких-то особых условий, обстоятельств — наш язык всегда при нас. Мне представляется, что есть две главные причины осуждения: во-первых, что бы мы сами о себе ни думали, ни говорили, мы на самом деле очень хорошо чувствуем свое несовершенство, понимаем, что не дотягиваем до того, чем хотели бы быть. Для неверующего это чувство собственного несовершенства лежит в одной плоскости, для верующего, воцерковленного человека — в другой: мы понимаем, что живем не так, как должны жить хрис-тиане, наша христианская совесть нас в этом обличает. И здесь есть два пути: или самоотверженно трудиться над собой, дабы достигнуть мира со своей совестью, либо осуждать других, чтобы на их фоне выглядеть хотя бы чуть-чуть получше; чтобы таким образом самоутвердиться за счет ближнего. Но тут вступает в действие тот духовный закон, о котором много писали святые отцы: глядя на грехи других, мы перестаем замечать собственные. А перестав замечать собственные грехи и недостатки, становимся особенно безжалостными к грехам и недостаткам других.
Почему святые были так сострадательны к немощам ближних? Не только потому, что в их сердцах жила Божественная любовь, но и потому, что они сами, на собственном опыте познали, как трудно победить грех в себе. Пройдя через эту страшную внутреннюю борьбу, они уже не могли осудить кого-то, кто упал: они понимали, что сами могли бы упасть или падали, может быть, в прошлом точно так же. Авва Агафон, когда видел человека согрешившего, всегда говорил себе: «Смотри, как он пал: ты так же падешь завтра. Но он, скорее всего, покается, а вот будет ли время на покаяние у тебя?».
Это одна причина осуждения, а другая — обилие совершенно реальных поводов для осуждения. Человек — существо падшее, поврежденное грехом, и примеров поведения, заслуживающего осуждения, всегда достаточно. Другой вопрос — заслуживающих чьего осуждения? Божественного осуждения — да. А мы — имеем ли мы право осуждать?
— Но как не осудить, когда сталкиваешься с низостью, подлостью, хамством, изуверской жестокостью?.. В таких случаях осуждение — это естественная самозащита человеческого существа.
— Вот именно — естественная. А чтобы быть христианином, нужно свое естество превозмочь. И жить неким сверхъестественным образом. У нас самих это не получится, но с Божией помощью все возможно.
— И справиться с осуждением тоже, конечно; но что для этого должны делать мы сами?
— Прежде всего — не давать себе права кого-то судить, помнить, что суд принадлежит Богу. Это очень трудно на самом деле, каждый из нас знает, насколько это сложно — не давать себе права судить. Помнить евангельскую заповедь: не судите, да не судимы будете (Мф. 7, 1). Известен такой пример из патерика: монах, который считался самым нерадивым в монастыре, умирал в такой тишине сердечной, в таком мире с Богом, в такой радости, что братия пришла в недоумение: как же так, ведь ты совсем не подвижнически жил, почему ты так умираешь? Он ответил: да, я не очень хорошо жил, но я никогда не осуждал никого. Страх быть осужденным — это та преграда, которую можно поставить себе для того, чтобы не грешить осуждением.
Но лично мне близок тот способ борьбы с осуждением, о котором говорил преподобный Анатолий Оптинский. Он облекал его в такую краткую формулу: пожалей — и не осудишь. Как только начинаешь жалеть людей, желание их осуждать пропадает. Да, жалеть не всегда легко, но без этого нельзя жить по-христиански. Вы говорите о естественной самозащите человека от зла; да, мы страдаем от зла, от чужого греха, нам жалко самих себя, нам страшно, и мы хотим защититься. Но если мы христиане, мы должны понимать — в данном случае не столько мы, сколько тот, кто творит зло, несчастен. Ведь ему придется за это зло отвечать неким страшным, может быть, образом. Когда рождается эта подлинно христианская жалость к согрешающему человеку — пропадает желание осуждать. А для того, чтобы научиться жалеть, чтобы понудить свое сердце к этой жалости, надо молиться об этом человеке. Это давно известно: начинаешь молиться — и пропадает желание осуждать. Слова, которые, может быть, по-прежнему еще говоришь, не наполнены уже такой разрушительной силой, которой они были наполнены прежде, а потом ты вообще говорить их перестаешь. Но стоит забыть о молитве — и осуждение, погрузившееся уже вглубь, вновь вырывается на поверхность.
— А что еще нужно, кроме молитвы за врагов — чтобы агрессию, злость переплавить в жалость к ним? Может быть, видение собственной греховности?
— Другой оптинский старец, преподобный Амвросий, любивший облекать свои духовные уроки в полушутливую форму, говорил так: «Знай себя — и будет с тебя». В душе, в сердце каждого из нас — такой необъятный мир, мир, с которым нужно успеть разобраться за земную жизнь. Нам столько всего нужно успеть сделать с собою, и как часто мы не находим на это ни времени, ни сил. Но когда мы принимаемся за других людей, за разбор их грехов — время и силы почему-то находятся. Судить других — это лучший способ отвлечься от себя, от работы над собой, которая на самом деле должна быть самым главным нашим делом.
Читая о святых, часто думаешь: как же он, этот святой, жил в самом горниле искушений, в самой гуще людского греха, к тому же ему исповедовались сотни, тысячи людей, совершавших, может быть, страшные грехи — а он будто не замечал всего этого, жил так, словно этого нет? А он был занят тем, чтобы исправить, очистить от греха крохотную частицу этого мира — самого себя. И поэтому не был расположен заниматься грехами и немощами других людей. А молиться — да, молился о них и потому жалел. Для меня видимым образцом такой жизни всегда будет оставаться архимандрит Кирилл (Павлов) — человек, от которого услышать слово осуждения было практически невозможно. Он просто не оценивал никого никогда! Хотя у него исповедовалось огромное количество архиереев, духовенства, монашествующих, просто православных мирян. Он никого не судил, во-первых, потому что жалел, а во-вторых, потому что всегда был занят оплакиванием собственных грехов. Грехов, которые нам-то и заметны не были, но ему самому были заметны.
— Однако все мы вынуждены рассуждать об окружающих нас людях, судить о них, разбираться в них, наконец — это необходимо и в личной жизни (чтобы не наломать в ней дров, не сделать себя и близких своих несчастными), и на работе (чтобы, например, не доверить дело человеку, которому нельзя его доверять). Нам приходится говорить о чьих-то качествах вслух, обсуждать их — опять же, и на работе, и дома, от этого никуда не денешься. Где грань между необходимым и адекватным обсуждением — и осуждением человека?
— Святитель Василий Великий сформулировал замечательный принцип, определяющий, когда мы имеем право сказать о человеке что-то негативное и не впасть при этом в грех осуждения. Это возможно в трех случаях: во-первых, когда мы видим необходимость сказать ближнему нашему о его недостатке или грехе для его же блага, для того, чтобы ему помочь. Во-вторых, когда нужно сказать о его немощах кому-то, кто может его исправить. И в-третьих, когда нужно предупредить о его недостатках того, кто может от них пострадать. Когда мы говорим о приеме на работу, о назначении на должность или же о вступлении в брак — это подпадает под третий пункт данного «правила». Решая эти вопросы, мы думаем не только о себе, но и о деле и о других людях, о том, какой вред может им причинить наша ошибка в человеке. Но что касается работы — здесь особенно важно быть максимально объективным, беспристрастным, чтобы к нашей оценке человека не примешивались наши личные, эгоистические мотивы. Насколько мы можем здесь быть справедливыми? Насколько вообще может быть справедливым человек? Как говорил авва Дорофей, кривое прав`ило и прямое кривит. Всегда есть возможность ошибки. Но даже если мы максимально объективны и справедливы, даже если наше суждение о человеке совершенно правильно — у нас все равно остается масса возможностей согрешить. Например, мы можем говорить о человеке справедливо, но со страстью, с гневом. Мы можем быть совершенно правы, но в какой-то критической ситуации оказаться абсолютно немилосердными к виноватому человеку, и это тоже будет грехом. Практически не бывает так, чтобы мы высказали о человеке свое мнение — пусть непредвзятое, справедливое, объективное — и у нас не было бы нужды вернуться к этим нашим словам, когда мы придем в храм на исповедь.
Не могу не сказать еще раз об отце Кирилле. Когда ему задавали вопросы о конкретных людях (например, о сложных ситуациях, связанных с другими людьми) — он никогда не отвечал сразу, между вопросом и ответом всегда была дистанция. Отец Кирилл не просто обдумывал ответ, он молился, чтоб ответ был правильным, он давал себе время, чтоб утишились его собственные чувства, чтобы отвечать не из собственного душевного движения исходя, а именно по Божией воле. Есть пословица: «Слово — серебро, а молчание — золото». Но отец Кирилл на таких весах взвешивал свои слова о людях, что они исходили из молчания и оставались золотом. Вот если любой из нас попытается говорить о других исключительно так, с такой мерой ответственности — тогда его слово будет очищено от человеческих страстей, и он, может быть, не согрешит осуждением, немилосердием, гневом, тем, чем обычно мы в таких случаях согрешаем.
— А бывает ли праведный гнев?
— Пример праведного гнева дает нам Третья книга Царств, это гнев святого пророка Божия Илии. Однако мы видим: Господь — хотя Он и затворил по молитвам пророка небо и не было дождя — хотел иного: хотел, чтобы Его пророк научился любви. Милосердие и любовь Богу угоднее, чем праведный гнев. Преподобный Исаак Сирин пишет: «Никогда не называй Бога справедливым, Он не справедлив, Он милостив». И мы, чувствуя подступивший гнев, должны вспоминать об этом. К сожалению, мы периодически встречаем людей — искренне верующих, православных, но убежденных, что Православие должно быть с кулаками. Эти люди ссылаются, как правило, на Иосифа Волоцкого, на его взгляды на борьбу с ересями, которые привели даже к казням еретиков на Руси (слава Богу, что это не вошло в систему, осталось лишь отдельно взятым эпизодом, ибо существовал противовес — точка зрения преподобного Нила Сорского), на святителя Николая, якобы ударившего по щеке еретика Ария (хотя исторически этот эпизод сомнителен), и, наконец, на Иоанна Златоуста, призывавшего заградить ударом уста богохульствующего. Но ведь все эти примеры являют собой исключение, а не правило. И если мы помним согласное учение святых отцов, помним Евангелие, мы знаем, что все, взявшие меч, мечом погибнут (Мф. 26, 52). Если удар по щеке Ария действительно был нанесен, это было, возможно, проявлением ревности со стороны архиепископа Ликийских Мир — но откуда в современном человеке, усиленно призывающем «освятить руку ударом», такая уверенность — будто он обладает добродетелями святителя Николая? Откуда мы взяли, что для святителя Иоанна Златоуста это было нормой, а не исключением — «заграждать уста ударом»? Поэтому не надо нам «освящать руки» и заграждать чужие уста ударами. Не надо никого бить «за православную веру». За православную веру нужно бить только собственный грех. Это очень большой соблазн — направить гнев не на борьбу с самим собой, а на борьбу с другими. Если мы будем не с другими, а с собственным грехом бороться, мы разомкнем цепочку зла, ненависти, страха, не продолжим, а разомкнем. Господи, хочешь ли, мы скажем, чтобы огонь сошел с неба и истребил их, как и Илия сделал? Но Он, обратившись к ним, запретил им и сказал: не знаете, какого вы духа (Лк. 9, 54-55).
— Может быть, можно сказать так: на праведный гнев имеет право только святой?
— Паисий Святогорец говорил: «Чем духовней человек, тем меньше у него прав». Это мы со своей точки зрения можем говорить о каких-то особых правах святого человека по отношению к другим, а сами святые никаких особых прав за собою не числили. Напротив, в житиях мы читаем, как святой, едва произнеся какое-то слово, осуждающее другого человека, тут же падал на колени и каялся в невольном грехе.
— Если ближний наш обижает нас, причиняет нам боль или какой-то ущерб — нужно ли сказать ему об этом, и если нужно, то как при этом не допустить его осуждения?
— Я не думаю, что в подобных ситуациях нужно терпеть молча. Потому что бессловесное, безропотное терпение скорбей, приносимых ближними, под силу только людям совершенной жизни. Если ближний причиняет нам боль — почему бы не предложить ему поговорить, разобраться, не спросить его, не считает ли он нас в чем-то неправыми, не обидели ли мы его чем-то сами? Когда оба человека благонамеренны — ситуация разрешится. Но если человек уязвляет нас сознательно и злонамеренно — здесь два пути: попытаться нейтрализовать его или, может быть, потерпеть, если это по силам. Если нет, выйти из-под удара — в этом никакого греха нет. Сам Спаситель заповедовал: Когда же будут гнать вас в одном городе, бегите в другой (Мф. 10, 23). Нам же для того, чтобы защититься от причиняемого человеком зла, нужно порой просто перестать перед ним открываться. Опустить забрало, дабы оно помешало ему нанести нам тот удар, который принесет зло — не только нашей, но и его душе.
— С грехом осуждения непосредственно связан грех лжи и клеветы. Меня поразило то, что авва Дорофей и другие духовные писатели использовали слово «ложь» в несколько ином значении, не в том, к которому привыкли мы. Для нас ложь — это предпринимаемый с какой-либо (когда-то даже и благой) целью сознательный обман. Для них — то, что мы очень редко за собою замечаем: безответственное произнесение, говорение неких слов, то ли соответствующих истине, то ли нет; произнося это в обычном потоке нашего празднословия, мы даже не задумываемся о том, соответствуют ли наши слова о других людях реальности. Злословие, сплетничанье, «перемывание косточек» — все из этой оперы. Как от этого отстать?
— Это вопрос о внимательности нашей жизни, о том, как мы внимаем себе. У внимательного человека пропадает склонность к легкомысленным, скоропалительным суждениям. Если человек живет не задумываясь, он переходит от одного смятения к другому. А смятение преподобный Исаак Сирин назвал колесницей диавола: на смятении, как на колеснице, враг въезжает в наши души и переворачивает в них все вверх дном. И перевернутый человек судит других по первому своему побуждению, не давая себе труда поразмыслить о справедливости своих суждений.
Мы часто начинаем судить других от собственной немощи — одолевает нас усталость от обид, от ударов, от боли, и мы срываемся и начинаем эти свои раны с кем-то обсуждать. Перетерпи какое-то время, не рассказывай никому о своей обиде — и, может быть, умрет в тебе осуждение. И наступит ослаба, отдохновение для души. Но мы не находим в себе сил потерпеть, и здесь срабатывает еще один духовный закон, о котором говорят святые отцы: осуждая, ты лишаешься помощи Божией, благодатного покрова. И практически всегда сам совершаешь тот грех, за который осуждал другого человека. Страх лишиться Божией помощи — это еще один наш помощник в преодолении греха осуждения. Замечательный старец Ефрем Катунакский служил Божественную литургию в течение всей своей жизни каждый день и каждый раз переживал ее как неповторимое радостное событие для себя и всего мира. Но как-то раз не почувствовал божественной радости — отчего же? «Приходил ко мне брат один, мы с ним обсудили поступки архиереев и кого-то осудили» — так он это объяснил. Он стал молиться, почувствовал, что Господь его прощает, и сказал себе: «Хочешь снова потерять Литургию — осуждай».
— Вы сказали уже об обилии поводов для осуждения. Как избежать сердечного гнева, наблюдая то, что происходит с нашим обществом, со страной, зная о колоссальной коррупции, наблюдая деморализацию общества, намеренное, в коммерческих целях, развращение молодежи? Это гражданская боль, гражданский протест, но ведь это и гнев тоже — мы им согрешаем?
— Чувство, о котором вы говорите, очень близко и понятно мне. И я ищу для себя ответ на этот вопрос. Причина нравственного состояния нашего общества — она ведь и в нас самих тоже. Но если бы мы принимали неправедную жизнь как нормальную, если бы нам сейчас было хорошо — у нас вообще не было бы никакого оправдания. Мы привыкли разделять историю нашей страны на две части: до катастрофы 1917 года (это как бы хорошая жизнь) и после — это наша жизнь, плохая. Но давайте зададим себе вопрос: а что, до революции религиозная жизнь народа — всего, сверху донизу — была идеальной? Народ сам отходил от живой веры, его никто не оттаскивал за руку. Значит, народ сам сделал выбор и получил то, что выбирал. И пример израильского народа говорит нам об этом: когда евреи предавали Бога Единого, они терпели бедствия, притеснения, оказывались в рабстве; когда они отвергли Сына Его, они рассеялись по миру. Представьте себе, если бы у нас была сейчас идеальная власть, она продуманно заботилась бы о народе, настало бы процветание… Мы стали бы от этого чище, праведнее, ближе к Богу? Нет. Но, если бы мы оказались настолько далеки от Бога в условиях хотя бы относительного благополучия — суд Его был бы суровее к нам. Господь, может быть, посылает нам все это, всю нашу жизнь для того, чтобы мы поняли наконец, что не надо надеяться «на князи, на сыны человеческия» — надеяться надо только на Него. Чтобы мы от этой мысли к Нему обратились и изменились к лучшему. Осуждает тот, кто считает, что достоин лучшей жизни, лучшего народа, лучшей власти, кто думает: со мной-то все в порядке, а вот они… Но на самом деле начинать надо с себя. Потому что ничего в этом мире не исправишь, пока не исправишь себя самого.
Журнал "Православие и современность", №23 (39), 2012 г.
Святитель Иоанн Златоуст:
Если бы мы даже не сделали никакого греха, то уже один этот грех (осуждение) мог бы свести нас в преисподнюю...
Кто строго расследует чужие проступки, тот не получит никакого снисхождения к своим собственным. Бог произносит суд не только в соответствии со свойствами наших преступлений, но и с твоим судом о других.
Если, забывая о себе, ты восседаешь, как судья, над другими, то незаметно собираешь сам себе все большее бремя грехов.
Согрешил кто-нибудь и строго осудил другого, совершающего тот же грех. За это в День Суда подвергнется не такому наказанию, которого требует характер его греха, но больше чем двойному или тройному - Бог назначит ему наказание не за то, в чем он согрешил, но за то, что строго осудил другого, который согрешил в том же.
Если мы хотим уменьшить свои грехопадения, будем более всего заботиться о том, чтобы не осуждать наших братий, а вымышляющих клевету на oних не надо и допускать к себе.
Если ты судишь других, желая им добра, то прежде пожелай его себе, имеющему более явные грехи. Если же не заботишься и о самом себе, то ясно, что брата своего судишь не из доброжелательства к нему, но из ненависти и желания его опозорить.
Если уж плохо не обращать внимания на свои грехи, то вдвое или втрое хуже судить других; имея в своем глазу бревно, не чувствовать от того никакой боли; а ведь грех тяжелее бревна.
Нам нужно оплакивать собственные пороки, а мы осуждаем других; между тем не следовало бы делать этого и в том случае, если бы мы были чисты от грехов.
Когда ты скажешь: такой-то человек злой, вредный, порочный, тогда обрати внимание на себя самого, разбери тщательно свои дела, и ты раскаешься в своих словах.
Столь обычный для всех грех - осуждение ближних навлекает на нас тягчайшее.
Несмотря на то что осуждение подвергает... наказанию, а не доставляет никакого удовольствия, все мы бежим на зло, будто стараясь и спеша войти в гееннскую печь не одной, а многими дорогами.
Преподобный Антоний Великий:
Если увидишь, что брат впал в грех, не соблазнись на него, не презирай и не осуждай его, иначе впадешь в руки врагов твоих...
Святитель Василий Великий:
Не осуждай за маловажное, как будто ты сам строгий праведник.
Если увидишь ближнего во грехе, не на одно это смотри, но подумай о том, что он сделал или делает хорошего, и нередко, осмыслив общее, а не частности, найдешь, что он лучше тебя.
Святитель Григорий Богослов:
Суди больше себя, чем дела ближних: одно доставляет пользу тебе, другое - ближним.
Кто судит чужой порок, скорее сам подпадет обвинению, чем положит конец пороку.
Лучше о себе слышать плохое, чем плохо говорить о другом. Если кто, желая позабавить тебя, выставляет ближнего на посмешище, то представь себе, что предметом насмешек служишь ты сам, и его слова огорчат тебя.
Преподобный Ефрем Сирин:
Если удержишься от суда, то себе самому окажешь милость.
Если ближнего, согрешившего против тебя, ты подвергаешь ответственности за это, то уличаешь себя самого в том, что и ты был в состоянии не грешить ни против Бога, ни против ближнего.
Преподобный авва Исаия:
Кто истинно кается, тот не занимается осуждением ближнего, а только оплакивает свои грехи.
Кто всегда размышляет о тех последних наказаниях, которым должен подвергнуться за свои грехи, у того мысли не будут заняты осуждением других.
Неосуждение ближнего служит ограждением для борющихся со страстями под руководством духовного разума. Безумно разрушает эту ограду порицающий.
Кто удручает себя великими подвигами, но уничижает согрешающего или живущего нерадиво, тот губит этим весь подвиг своего покаяния. Уничижив ближнего, он уничижает член Христов, предвосхищая Судию - Бога.
Все мы пребываем на земле как бы в больнице. У одного болят глаза, у другого - рука или горло, иные имеют более глубокие раны. Некоторые бывают уже вылечены, но болезнь возобновляется, если человек не воздержится от вредных для него яств. Подобно этому прилежащий покаянию, осуждая или уничижая ближнего, уничтожает этим благотворное действие своего покаяния.
Если кто в твоем присутствии начнет осуждать брата твоего... скажи осуждающему со смирением: "Прости меня, ибо я сам грешен и немощен и повинен в том, о чем ты говоришь: не могу этого вынести".
Кто судит ближнего, порицает брата, уничижает его в сердце, обличает его с гневом, говорит о нем плохо при других, тот изгоняет из себя милость и прочие добродетели, которыми обиловали святые. От такого отношения к ближнему теряется все достоинство подвигов и гибнут все их благие плоды.
Преподобный Нил Синайский:
Великий грех - уязвленному многими беззакониями не обращать внимания на свои грехи и любопытствовать и говорить о том, что плохого в других.
Если увидишь, что кто-нибудь грязнее всех нечистых и лукавее всех лукавых людей, не проявляй желания осудить его - и не будешь оставлен Богом.
Как добрый виноградарь вкушает только зрелые ягоды, а кислые оставляет, так и благоразумный и рассудительный ум тщательно замечает чужие добродетели... Безумный же человек отыскивает чужие пороки и недостатки.
За какие грехи телесные или душевные осудим ближнего, в те впадаем сами, и иначе не бывает.
Преподобный Исидор Пелусиот:
Нужно обратить душевное око от рассмотрения чужих погрешностей на свои собственные и приучать язык говорить строго не о ближних, но о себе самом, ибо плодом этого бывает оправдание.
Преподобный авва Дорофей:
Грех ближнего (Господь) уподобил сучку, а осуждение - бревну: так тяжело осуждение, что превосходит всякий грех.
Изречения безымянных старцев:
Не осуди падшего в любодеяние, если ты чист: осуждая его, ты, как и он преступаешь закон.
Святитель Афанасий Александрийский:
"Не судите, да не судимы будете, ибо каким судом судите, таким будете судимы; и какою мерою мерите, такою и вам будут мерить" (Мф. 7, 1-2). Господь говорит, что одно и то же и в равной мере терпят и кто судит, и кто меряет; впрочем, говорит это не в том смысле, в каком понимают еретики, обманывая сами себя, "не разумея ни того о чем говорят, ни того, что утверждают" (1 Тим. 1, 7). Ибо, разрешая за деньги приносящих неразумное и гибельное покаяние, они готовы утверждать, что не должно судить и того, кто сделал смертный грех, потому что Господь сказал: не судите, да не судимы будете". Но если это действительно так, как утверждают они, то, без сомнения, подверглись осуждению праведный Ной, который осмеявшего его Хама осудил быть рабом братьев. И Моисей осудил собиравшего дрова в субботу, повелев побить его камнями вне стана. И преемник его Иисус осудил Ахара за кражу, истребив его со всем домом. И Финеес осудил Замврия за блудодеяние и пронзил копьем. И Самуил предал царя Амаликитян Агага смерти пред Господом. И Илия осудил лжепророков и, как свиней, заклал их при потоке. И Елисей осудил Гиезия за принятие денег и наказал проказой. И Даниил осудил похотливых старцев за клевету и наказал их по закону Моисееву. И Петр, приняв ключи Небесного Царствия, осудил Ананию с женой, когда они утаили часть своего достояния, и они пали мертвыми. И Павел осудил ковача Александра, сказав: "Да воздаст ему Господь по делам его!" (2 Тим. 4, 14), а Именея и Александра предал сатане, "чтобы они научились не богохульствовать" (1 Тим. 1, 20), Коринфскую же Церковь обвинял в том, что не судит: "Неужели нет между вами ни одного разумного, который мог бы рассудить между братьями своими?" (1 Кор. 6, 5); "Разве не знаете, что мы будем судить ангелов?" (1 Кор. 6, 3). Итак, если все праведные судили и не были сами судимы, а даже избраны на духовное служение, то почему же не должно судить?.. Господь сказал: "Не судите, да не судимы будете" не для того, чтобы мы поступали в чем или делали что без суда, но имея в виду фарисеев и книжников, которые судили друг друга, но не исправляли сами себя. Так, например, убийцу по закону осуждали на смерть, а сами беззаконно убивали пророков; прелюбодею определяли казнь, сами же, как кони, ржали на чужих жен; вора осуждали, а сами были похитителями чужих достояний, то есть отцеживали комаров, а верблюдов пожирали. А что такими были фарисеи и книжники, ясно из следующих слов Господа: "И что ты смотришь на сучок в глазе брата твоего, а бревна в твоем глазе не чувствуешь? Или как скажешь брату твоему: "дай, я выну сучок из глаза твоего", а вот, в твоем глазе бревно? Лицемер! вынь прежде бревно из твоего глаза, и тогда увидишь, как вынуть сучок из глаза брата твоего" (Мф. 7, 3-5). Если у тебя самого в глазе бревно непотребства, то можешь ли предостеречь брата своего от сучка малого греха? Богомудрый Павел писал к римлянам о таких лицемерах, принимающих вид благочестия: "Как же ты, уча другого, не учишь себя самого? Проповедуя не красть, крадешь? говоря: "не прелюбодействуй", прелюбодействуешь? гнушаясь идолов, святотатствуешь? Хвалишься законом, а преступлением закона бесчестишь Бога? (Рим. 2, 21-23); и еще: "Неизвинителен ты, всякий человек, судящий другого, ибо тем же судом, каким судишь другого, осуждаешь себя, потому что, судя другого, делаешь то же" (Рим. 2, 1). Так, преступившие закон Пасхи, преступлением этого закона бесчестят Христа, Господа Пасхи. Поэтому кто осуждает за что-либо другого, а сам делает то же, тот осуждает себя самого. Так и два старца, судившие Сусанну как прелюбодейцу, сами по Закону Моисея осуждены как прелюбодеи. И фараону возмерено той же мерой, какой он мерял: он повелел топить в реке младенцев и сам утонул в Чермном море. И архиереи, убившие Захарию у жертвенника, сами побиты при жертвеннике римлянами. Все это - в поучение тебе, что какой мерой кто меряет, такой и ему воздается. И "чем кто согрешает, тем и наказывается" (Прем. 11, 17).
Святитель Тихон Задонский:
Всякому надо себя знать, и не чужие, но свои пороки замечать и очищать. Злобу, зависть, ненависть отбросить. Брату нашему или падающему сострадать духом любви, и от его падения самому вести себя осторожнее. Молиться милосердному Богу, чтобы восставил падшего и обратил заблудшего, а тебе не попустил впасть в те же пороки. Помнить, что за осуждение ближнего сам судим будешь, по слову Христову (Мф. 7, 1). Беречься от непотребных разговоров, на которых пересуживают людей, и от того, что терзает славу другого. Удаляться от тех, кто имеет злую привычку осуждать других. Имеющим эту злую привычку нужно молиться Господу: "Положи, Господи, охрану устам моим" (Пс. 140, 3).
Берегись, возлюбленный христианин, осуждать падение начальника, даже если и подлинно о нем знаешь. Еще более берегись говорить о его падении другим и клеветой сеять соблазн, чтобы не уподобиться Хаму, сыну Ноя, который о стыде отца своего объявил другим. Но покрой молчанием твоим, как сделали Сим и Иафет, сыновья того же Ноя, которые, отвернувшись, покрыли срам своего отца. При этом знай, что много ложных слухов проносится о пастырях и властях христианских; и это действие общего для всех врага - диавола, сеющего соблазн, чтобы породить всякое нестроение и замешательство в христианском обществе.
Святитель Игнатий (Брянчанинов):
Грех осуждения так противен Богу, что Он прогневляется, отвращается даже от угодников Своих, когда они позволят себе осуждение ближнего: Он отнимает у них благодать Свою.
Не посеем семени - и не вырастут плевелы; воспретим себе ненужное суждение о ближних - и не будет осуждения.
Молитву памятозлобного святой Исаак Сирин уподобляет посеву на камне. То же должно сказать и о молитве осуждающего и презирающего ближних. Молитве гордого и гневливого не внимает Бог.
Первое приготовление (к молитве) состоит в отвержении памятозлобия и осуждения ближних.
Один из наших душевных недугов, порожденных падением, состоит в том, что мы не видим своих недостатков, стремимся скрыть их, но жаждем видеть, раскрывать, карать недостатки ближнего.
Осуждение ближнего - признак лицемерия, по всесвятому указанию Евангелия.
Самомнение начинает проявляться в тайном осуждении ближних...
Осуждающий ближнего восхищает... сан Христа, Который будет судить живых и мертвых в Последний День.
Отечник:
Братия общежительного монастыря пришли в пустыню, остановились у одного из отшельников. Он принял их с радостью, предложил трапезу прежде установленного часа и все, что было у него в келлии, потому что они устали от трудного пути. Когда смеркалось, прочитали двенадцать псалмов, как и ночью. Старец не спал и слышал, что они говорили между собой: "Отшельники утешают себя в пустыне более, чем мы в общежитиях". Рано утром, когда они встали, чтобы идти к другому отшельнику, старец сказал им: "Приветствуйте его от меня и скажите: не поливай овощей". Они пришли к соседу и передали эти слова. Второй отшельник понял значение слов старца и оставил посетителей без пищи до позднего вечера. Когда смеркалось, он исполнил продолжительное служение Богу, а после него сказал: "Сократим немного богослужение ради вас, потому что вы устали от пути". Потом сказал: "Мы не имеем обычая употреблять пищу ежедневно, но ради вас вкусим немного". И предложил им сухой хлеб и соль, добавив немного уксусу в соль посетителей. До утра они занимались псалмопением. Потом отшельник сказал: "Ради вас не совершаем полного правила, чтобы вы отдохнули: ведь вы путешествуете". Когда рассвело, они хотели уйти. Но отшельник остановил их: "Погостите несколько времени, хотя бы дня три побудьте с нами по обычаю". Братия, увидев, что он не отпускает их, бежали тайно.
Святитель Феофан Затворник:
"Не судите, да не судимы будете" (Мф. 7, 1). Что за болезнь - пересуды и осуждение! Все знают, что это грех, а между тем ничего нет обычнее в речах наших, как осуждение. Иной скажет: "Не поставь, Господи, в осуждение", а все-таки осуждение свое доведет до конца. Иной оправдывает себя тем, что надо же разумному человеку иметь свой взгляд на текущее, и в пересудах пытается быть хладнокровно рассуждающим; но и простое ухо не может не различать в речах его превозносящегося и злорадствующего осуждения. Между тем приговор Господа за этот грех строг и решителен. Кто осуждает других, тому нет оправдания. Как же быть? Как миновать беды? Решительное средство против осуждения состоит вот в чем: считать самого себя осужденным. Кто почувствует себя таким, тому некогда будет судить других. Только и речей у него будет: "Господи, помилуй! Господи, прости мои согрешения!"
Ученики Господа срывают колосья, растирают их руками и едят в субботу. Дело очень маловажное и на вид, и по существу своему; между тем фарисеи не утерпели и укорили их (Лк. 6, 12). Что заставило их поднимать об этом речь? На вид - неразумная ревность, а в существе - дух пересудливости. Этот дух за все цепляется и все представляет в мрачном виде беззаконности и пагубности. Это немощь, в большей или меньшей степени почти общая у людей, не внимающих себе. Словом не всякий выскажет пересудливые мысли, но редкий от них удерживается. Кто-то приступает к сердцу и разжигает его на пересуды - оно и источает их. Но в то же время пересудчик сам готов на недобрые дела, лишь бы только никто не видал, и непременно состоит в недобром порядке в каком-либо отношении. Он как будто затем и судит, и осуждает, чтобы чувство правды, оскорбленное и подавленное в себе, вознаградить нападками на других, хотя бы и неправыми. Праволюбивый и стоящий в правде, зная, как трудно достается исправность в делах, а еще более в чувствах, никогда не станет судить; он скорее готов бывает покрыть снисхождением не только малое, но и великое преступление других. Господь не судит пересудчиков фарисеев, а снисходительно толкует им, что ученики сделали поступок, который всякий, рассудив как следует, может извинить. И всегда почти так бывает: рассуди о поступке ближнего и найдешь, что он совсем не имеет такого важного, ужасающего характера, как тебе показалось с первого раза.
"Если бы вы знали, что значит: "милости хочу, а не жертвы", то не осудили бы невиновных" (Мф. 12, 7). Итак, чтобы избавиться от греха осуждения, надо возыметь милостивое сердце. Милостивое сердце не только не осудит кажущегося нарушения закона, но и очевидного для всех. Вместо суда оно воспримет сожаление и скорее будет готово плакать, нежели укорять. Действительно, грех осуждения есть плод немилостивого сердца, злорадного, находящего услаждение в унижении ближнего, в очернении его имени, в попрании его чести. Дело это - дело человекоубийственное и творится по духу того, кто есть человекоубийца искони. Там бывает много и клеветничества, которое из того же источника, ибо диавол потому и диавол, что клевещет и всюду распространяет клевету. Поспеши возбудить в себе жалость всякий раз, как придет злой позыв к осуждению. С жалостливым же сердцем обратись потом с молитвою к Господу, чтобы Он всех нас помиловал, не только того, кого хотелось осудить, но и нас и, может быть, больше нас, чем того,- и замрет злой позыв.
Достопамятные сказания:
Один брат спросил авву Пимена: как может человек достичь того, чтобы не говорить плохо о ближнем? Старец сказал: "Мы и братия наши как две картины. Если человек видит свои недостатки, то брат кажется ему совершенным, а если сам он кажется себе совершенным, то брата считает недостойным".
Святитель Василий Великий:
Не будь судьей чужих падений. На них есть Судия праведный.
Преподобный Иоанн Лествичник:
Если бы ты увидел кого-либо, согрешающего даже при самом исходе души из тела, и тогда не осуждай его, ибо Суд Божий неизвестен людям.
Некоторые впадали в великие согрешения явно, но большие добродетели совершали втайне; и те, которые любили осмеивать их, следили за дымом, не видя огня.
Судить - значит бесстыдно похищать суд Божий, и осуждать - значит губить свою душу.
Преподобный Иоанн Кассиан Римлянин (старец Махет):
(Христианин) подвергается тем же провинностям и порокам, за которые вздумал бы осуждать других. Следовательно, всякий должен судить только себя самого; осмотрительно, осторожно наблюдать за собой во всем, а не расследовать жизнь и поведение других... Кроме этого еще и потому опасно судить о других, что мы не знаем необходимости или причины, по которой они поступают так или иначе. Может быть, перед Богом правильно или извинительно то, чем мы соблазняемся. И мы оказываемся безрассудными судьями и этим допускаем нелегкий грех.
Святитель Иоанн Златоуст:
Не будем строго судить других, чтобы и у нас не потребовали строгого отчета, - мы сами обременены грехами, превышающими всякое помилование. Будем больше сострадать тем, которые грешат, не заслуживая снисхождения, чтобы и мы могли надеяться на такую же милость к себе; хотя, сколько бы ни старались, мы никогда не будем в состоянии оказать такое человеколюбие, в каком имеем нужду от человеколюбивого Бога. Поэтому не безрассудно ли, когда мы сами находимся в такой большой беде, строго разбирать дела своих собратий и вредить самим себе? Таким образом, ты не столько выставляешь его недостойным твоего благодеяния, сколько самого себя - недостойным Божия человеколюбия. Кто строго взыскивает со своего собрата, с того гораздо строже взыщет Бог.
Преподобный Ефрем Сирин:
Если увидишь, что брат грешит, и на другое утро встретишься с ним, не считай его в мыслях грешником. Может быть, когда ты ушел от него, он сделал после падения что-нибудь доброе и умилостивил Господа молитвами и слезами.
Авва Моисей:
Умереть для ближнего - значит ощущать свои грехи и не думать ни о ком другом, хорош он или плох. Не делай никому зла и ни о ком не мысли зла в сердце твоем. презирай того, кто поступает плохо. Не общайся с человеком, вредящим своему ближнему, и не радуйся с тем, который делает зло другому. Не укоряй никого, но говори: Бог знает каждого. Не соглашайся с клеветником, не забавляйся его злоречием, но и не питай ненависти к тому, кто поносит ближнего своего. Вот что значит не осуждать, по Писанию "Не судите, да не судимы будете" (Мф. 7, 1). Не враждуй ни с кем и не питай вражды в сердце, не ненавидь и того, кто враждует с ближним. В этом и состоит мир. Утешай себя тем, что труд - кратковременен, а упокоение за него вечно, по благодати Бога Слова.
Святитель Димитрий Ростовский:
Кто свободен от греха? Кто ни в чем не повинен? Кто непричастен ко греху, хотя и прожил только один день? Ибо в беззакониях мы зачаты и во грехах рождают нас матери наши (Пс. 50, 7). Если не в том грехе, то в ином, если не в великом, то в малом, однако все согрешаем, все преступаем, все грешны, все немощны, все склонны ко всякому греху, все требуем милости Божией, все требуем человеколюбия Его: "Не оправдается пред Тобой ни один из живущих",- говорит святой пророк Давид (Пс. 142, 2).
Потому не осуждай согрешающего, не восхищай суда Божия; не будь противником Христа в том, что он оставил Себе. Если и явно глазами своими видишь согрешающего, не поноси его, не совершай суда в гордости, чтобы и самому за это не пострадать, ибо судящий кого за что-либо сам за это непременно пострадает, но милостиво покрой согрешение его, человеколюбиво, если можешь, исправь преступление его, если же не можешь, то в молчании осуждай себя. Довольно тебе своих злых дел, чтобы смотреть на грехи другого.
Почему я уподобляю осуждающих и хулящих ближнего змеям или ехиднам? Не ярче ли обнаружу их змеиный нрав, если уподоблю их некоему огромному семиглавому змею, хвост которого увлек с неба третью часть звезд? (Апок. 12, 3-4). Как нет змея больше, чем змей семиглавый, так нет и греха сильнее, чем грех осуждения ближних. Ибо все грехи, подобно малым змеям, имеют только одну главу, то есть причиняют только личную погибель, грех же осуждения имеет не одну, а семь глав, семь причин гибели.
Первая глава змея: утаивать и даже не вспоминать добрых дел ближнего. Вторая: осуждать всякое доброе дело ближнего. Третья: не только не признавать никакой добродетели ближнего, но даже причислять его к непотребным. Четвертая: разглашать какое-либо тайное согрешение ближнего. Пятая: преувеличивать грехи ближнего пространными речами и порождать о нем злую молву в народе. Шестая: лгать о ближнем, изобретать и сочинять ложные слухи о нем и о его проступках, которых он не только не совершал, но даже и не имел в мыслях. Седьмая и последняя: позорить доброе имя и честь ближнего и всячески подвергать его мукам временным и вечным. Видите, как ужасен этот семиглавый змей, как велик этот грех осуждения ближнего! Семиглавый змей, виденный Богословом, был предзнаменованием антихриста. А осуждающий ближнего есть на самом деле антихрист, как говорит об этом святой Леонтий, епископ Неапольский, в Отечнике: "Судящий ближнего похищает сан Христов и есть антихрист" (Слово 9 о неосуждении) .
Змей, виденный Богословом, своим хвостом увлек с неба третью часть звезд; грех же осуждения погубил, можно сказать, третью часть добродетельных, желавших просиять как звезды небесные. Много было таких, которые, осудив и похулив ближнего, погибли со всеми своими добрыми делами, этому много примеров в книгах. Я напомню только, что один великий старец, Иоанн Савваитский, говорит о себе в Отечнике.
Рассказали мне,- говорит он, - об одном брате, имеющем плохую славу и не исправляющемся, и сказал я: "Ох!" И когда сказал я "ох", объял меня ужас и увидел я себя стоящим на Голгофе у Господа моего, распятого на Кресте. Я хотел поклониться Ему, но Он сказал предстоящим Ему Ангелам: "Уведите его отсюда, ибо он антихрист; он прежде Моего суда осудил брата своего". Когда я был изгнан оттуда, упала с меня моя мантия. Придя в себя, я понял свой грех и то, почему отнят был у меня покров Божий. Тогда направился я в пустыню, где пробыл семь лет, не вкушая хлеба, не входя под кров и не беседуя с человеком до тех пор, пока я снова не увидел Господа и Он повелел возвратить мне мантию.
Ужаснись всякий, услышав это. Если за одно только слово, за одно "ох", произнесенное с осуждением, такой великий угодник Божий пострадал так сильно - Господом был назван антихристом, был изгнан от лица Его, посрамлен и лишен покрова Божия, пока семилетним страданием не умилостивил Христа, что же будет с нами, когда мы каждый день и бесчисленными хульными словами осуждаем наших ближних?
Святитель Тихон Задонский:
Следует вспомнить евангельского богача, который "в аде, будучи в муках, он поднял глаза свои, увидел вдали Авраама и Лазаря на лоне его и, возопив, сказал:
«отче Аврааме! умилосердись надо мною и пошли Лазаря, чтобы омочил конец перста своего в воде и прохладил язык мой, ибо я мучаюсь в пламени сем" (Лк. 16, 23-24). Видите: он весь в муках, весь горит в гееннском пламени, а отрады и прохлады просит только для одного горящего языка. Почему? А потому, что язык больше всего, больше - яд, умерщвляющий душу.
Берегись осудить ближнего, поскольку он пред своим Господом стоит или падает, поскольку и сам ты - грешник. И праведнику судить и осуждать никого не следует, тем более грешнику - грешника. И судить людей - дело одного Христа: Ему Небесный Отец передал Суд, и Он будет судить живых и мертвых - этому Суду и сам ты предстоишь. Берегись же похитить себе сан Христов - это весьма тяжко - и судить подобных тебе людей, чтобы с этим мерзким грехом не явиться на Суд Божий и не быть справедливо осужденным на вечную казнь.
Часто бывает, что многие кажутся грешниками, а на самом деле они праведники. Так и наоборот, многие кажутся праведными, а внутри - грешники и потому лицемеры. А по Писанию, "нечист пред Богом называющий неправедного праведным, и праведного неправедным". Часто ложный плохой слух разносится злобными или завистливыми и ненавистниками, и осуждаемый напрасно терпит... Часто бывает, что хотя кто и подлинно согрешил, но уже и покаялся, а кающемуся Бог прощает; и потому нам грешно осуждать того, кого Бог прощает, и разрешает, и оправдывает. Внемлите этому, злоречивые, и исправляйте свои пороки, за которые будете истязаны, а чужих не касайтесь, до них вам нет никакого дела.
Осуждение бывает от злобы: злобный, не имея чем отомстить ближнему, клеветой и злословием терзает славу его. Иногда оно бывает от зависти: завистливый, не терпя чести ближнего, бесчестием порочит и поносит его. Иногда бывает и от злой привычки, ярости, гнева и нетерпения. Всему этому корень - самолюбие и ненависть к ближнему.
Отечник:
Однажды авва Исаак Фиваидский пришел в общежитие. Увидев там брата, впавшего в грех, он прогневался на него и повелел изгнать его. Потом, когда Исаак возвращался в келлию свою, пришел Ангел Господень и, встав перед дверьми келлии, сказал: "Я не пущу тебя". Исаак начал просить Ангела, чтобы объявил ему вину его. Ангел отвечал: "Бог послал меня и сказал: пойди и спроси у Исаака: куда повелел он поместить согрешившего брата, которого он осудил?" Исаак немедленно принес покаяние: "Господи! я согрешил, прости меня". Ангел сказал ему: "Встань. Бог простил тебя. Но впредь не поступай так: не осуждай кого-либо прежде чем Господь осудит его". Люди предвосхищают суд Мой и не оставляют его Мне, говорит Господь.
К некоторому отшельнику приходил пресвитер из ближней церкви и преподавал ему Святые Тайны. Кто-то, придя к отшельнику, наговорил ему на пресвитера и, когда пресвитер, по обычаю, пришел, чтобы преподать Святые Тайны, отшельник не отворил ему дверей. Пресвитер ушел. И вот отшельник услышал голос: "Восхитили люди суд Мой". После этого отшельник пришел в исступление: он увидел как бы золотой колодец и золотой сосуд, и золотую вервь, и очень чистую воду. Увидел он и какого-то прокаженного, который черпал коду и наполнял ею сосуд. Отшельник хотел пить, но не мог потому что черпавший был прокаженный. И опять был к нему голос: "Почему ты не, пьешь этой воды? что тебе за дело до того, кто черпает ее? он только черпает и наливает в сосуд".- Отшельник, придя в себя и поняв смысл видения, призвал пресвитера и, как прежде, просил его преподать ему Святые Тайны (82, 500). В общежительном монастыре был монах, уже старый и самой благочестивой жизни Сокрушенный тяжким, невыносимым недугом, он провел долгое время в великих страданиях. Братия не могли придумать, чем ему помочь, потому что тех средств, которые требовались для его лечения, в монастыре не было. Об этом услышала некая раба Божия и начала просить отца киновии, чтобы позволил ей взять больного в ее келлию, находившуюся в городе, где легче было получить нужные лекарства. Отец приказал братиям отнести больного в келлию рабы Божией. С великим уважением она приняла старца и стала служить ему ради Господа. Прошло три года. Люди с дурными мыслями, судящие о других по себе, начали подозревать нечистоту в отношениях старца и служившей ему девы. Услышал об этом старец и стал молить Господа Иисуса Христа: "Ты, Господь Бог наш, один знающий все. Ты знаешь мою болезнь и милосердие рабы Твоей, воздай ей достойную награду в Вечной Жизни". Когда приблизился день его Кончины, сошлись к нему очень многие святые отцы и братия из монастыря, и он сказал им: "Прошу вас, владыки, отцы и братия, после моей кончины возьмите мой жезл и воткните его в могильный холмик. Если он пустит корни и даст плод, то знайте, что совесть моя чиста в отношении к рабе Божией, служившей мне". Человек Божий скончался. Отцы воткнули жезл на могиле его, и жезл ожил, пустил ""листья, а в свое время принес и плод. Все удивились и прославили Бога. Чтобы посмотреть на это чудо, многие приходили даже из соседних стран и возвеличивали благодать Спасителя.
Одного брата ложно обвинили в прелюбодеянии. Он оставил общежитие и пришел в монастырь аввы Антония. За ним пошли братия общежития, желая утешить его и возвратить в общежитие; но, придя, начали обличать его, говоря: ты сделал то и то. Брат утверждал, что он ничего этого не делал. Когда они препирались, случилось тут быть авве Пафнутию. Он сказал спорящим: "Видел я на берегу моря человека, увязшего по колена в трясине. Другие пришли, чтобы ему помочь, и утопили его до плеч". Авва Антоний, выслушав притчу аввы Пафнутия, воскликнул: "Вот муж, который может исцелять и спасать души". Братия пришли в умиление, стали просить прощения у брата и вместе с ним вернулись в общежитие.
Брат сказал авве Пимену: "Если я вижу брата, о котором я слышал, что он пал, то неохотно принимаю его в келлию свою; а брата, имеющего доброе имя, принимаю с радостью". Старец отвечал ему: "Если ты делаешь добро брату доброму, то для падшего сделай вдвое, потому что он немощен. - В одном общежитии жил отшельник по имени Тимофей. Настоятель общежития, узнав, что один из братии подвергся искушению, спросил совета у Тимофея: что делать с падшим братом? Отшельник посоветовал выгнать его из обители. Когда выгнали брата, его брань (страстное возмущение, действовавшее в нем) перешла к Тимофею. Тимофей понял причину брани и начал с плачем взывать к Богу: "Согрешил я, прости мне!" И был к нему глас: "Тимофей! знай, что Я попустил тебе искушение именно за то, что ты презрел брата во время искушения его".
Желаю, чтобы любовь и неосуждение царствовали всегда между вами, дабы Святый Дух упокаивался в ваших душах.
Опыт показывает, что если подсудимому во время суда не дают слова оправдания, то поступают с ним несправедливо, как говорит и Святое Евангелие: Судит ли закон наш человека, если прежде не выслушают его и не узнают, чтО он делает?
Если будем невнимательны, то накопится в нас много осуждения, и тогда потребуется покаяние. Сколько же раз раскаивался человек в своих словах! Вспомним авву Арсения: «Всякий раз, когда я говорил, раскаивался; сколько раз молчал, никогда не раскаивался».
Если мы и осязанием часто ошибаемся, то насколько же более ошибаемся, когда судим людей по словам! Поэтому необходима великая осторожность, ибо диавол рыкает, ища нас поглотить . Христианин должен быть подобен многоочитым Херувимам, ибо зло умножилось, как песок морской, особенно же осуждения. Бог да очистит нас и освятит к Своей славе.
Солнце да не зайдет во гневе на брата твоего , то есть да оставит всякий свой гнев на ближнего до захода солнца.
Помните вы того брата, который был нерадивым и ленивым? Он не приходил на всенощные бдения и не исполнял своих обязанностей. Братия знали об этом и считали его нерадивым монахом. И вот, когда он заболел и приблизился час его смерти, братия собрались, чтобы услышать что-нибудь душеполезное или чтобы утешить его, а может быть, он хотел им что-то сказать. И они увидели его радостным и сияющим. Один брат соблазнился и говорит:
– Но что же мы видим у тебя, брат? Мы видим тебя радостным в этот час, когда ты приближаешься к смерти! Но помысл говорит нам, что ты не был человеком, который понуждал себя, откуда же у тебя это дерзновение и такая веселость в лице? Откуда все это?
– Да, братия,– говорит он,– я действительно был нерадивым и не исполнял своих обязанностей. Но единственного добра я достиг, по благодати Божией,– никого не осуждать и не соблазнять. И когда заходило солнце, я никогда не имел в своем сердце что-либо против какого-либо брата обители. И, поскольку я не осудил ни одного человека, верю в то, что и меня не будет судить Бог, ибо Он сказал: Не судите, да не судимы будете . И раз я не судил, то и не буду осужден.
Братия удивились и сказали:
– Брат, ты очень легко обрел путь спасения.
И умер монах с великой радостью.
Видите, как подвизались отцы, как они обретали путь спасения?
Понуждайте себя к молчанию, родителю всех по Богу добродетелей. Молчите, чтобы творить молитву, ибо, когда разговаривает человек, как он может избежать празднословия, от которого и всякое злое слово, отягощающее душу ответственностью?
При работе избегайте разговоров. Лишь два-три слова, и то в случае необходимости. Руки пусть работают для нужд тела, а ум пусть произносит сладчайшее имя Христово, дабы восполнить и нужды души, о которых мы не должны забывать ни на секунду.
Чадо мое, не печалься обо мне, но подвизайся теплейше. Подвизайся в молчании, молитве и плаче и обретешь основы вечной жизни. Понуждай себя, затворяй свои уста и в радости, и в скорби. Опытность в том, чтобы и то, и другое удерживать в себе, ибо язык не умеет хранить богатство.
Молчание – самая великая и плодоносная добродетель. Поэтому и богоносные отцы назвали ее безгрешием. Молчание и безмолвие – это одно и то же.
Первым божественным плодом молчания является скорбь – печаль по Богу, радостотворная печаль. Потом приходят светлые помыслы, приносящие святой поток живоносных слез, благодаря которым совершается и второе крещение : душа очищается, сияет и становится подобной Ангелам.
Что сказать мне, чадо Иисусово, о духовных созерцаниях, происходящих от молчания, о том, как отверзаются очи ума и видят Иисуса в сладости, паче меда! Что за небывалое чудо происходит от законного молчания и внимательного ума! Ты знаешь это – так подвизайся. Малое открыл я тебе. Понуждай себя и обретешь еще большее! Я молюсь о тебе, как и обещал. Итак, ты готов?
Не говори, чадо мое, лишних слов, ибо они охлаждают в твоей душе божественную ревность. Возлюби молчание, рождающее все добродетели и ограждающее душу, чтобы не приблизилось к ней диавольское зло.
Лучше упасть с высоты, чем пасть по вине языка . Язык причиняет людям величайшее зло.
Спасение не приобретается, когда мы празднословим или проводим дни безотчетно. Будьте осторожны со своим языком и умом, ибо хранение их наполняет душу светом Божиим. Но, у кого уста неукротимы, тот собирает в своей душе множество нечистот.
Молчите, молчание – величайшая добродетель. Избегайте праздных слов и смеха, если желаете, чтобы ваша посредством слез и благодати имела дерзновение!
Будьте осторожны со страстными помыслами и мечтаниями. Изгоняйте их тотчас, как они появятся, потому что если такие мечтания замедлят, то окаянная душа подвергнется смертельной опасности.
Непрестанно творите молитву с силой, ревностно, с любовью. Только так можно укрепиться душевно. Любыми способами избегайте праздных слов, ибо они расслабляют душу, и у нее не остается сил для подвига.
Время не для рассеяния, но для духовных приобретений. Кто нам дал гарантию, что, ложась спать, мы проснемся вновь? Посему будем понуждать себя.
Когда молчишь, у тебя есть время и возможность для молитвы и собранности. Но когда ты невнимательно проводишь часы, для молитвы у тебя не остается времени, а невнимательные разговоры влекут за собой еще и различные грехи. Посему святые отцы добродетель молчания ставили выше всех добродетелей, ибо без нее ни одна из добродетелей не может удержаться в душе человека.
Итак, молчание, молитва, послушание. Когда ты с помощью Божией приобретешь эти добродетели, тогда познаешь свет Христов в своей душе.
Будь мудрым в своих словах: сначала подумай, а потом говори. Пусть язык твой не спешит опередить мысль в том, что ты должен сказать.
Не предавайся, чадо мое, дерзости. От дерзости происходит много зол. Убегай ее, как огня и змеи!
Храни себя от дерзости и неуместных слов: они иссушают душу человека. А молчание, кротость, молитва, напротив, исполняют душу небесной росой, сладкой печалью.
Возненавидь празднословие, как родителя охлаждения и сухости, ибо празднословие отгоняет слезы от наших глаз, и душа наша увядает.
Имей терпение, чадо мое, смирение, любовь и хранение языка, ибо язык, когда побеждает человека, становится для него неудержимым злом, увлекает за собой и других и ввергает их в бездны греха.
Да, чадо мое, уста твои да будут заграждены, дабы сердце твое сохранилось чистым. И когда оно пребывает чистым, тогда приходит и вселяется в него, и оно становится храмом Божиим. И святым Ангелам радостно находиться в таком сердце!
Также с помощью гнева и молитвы прогоняй и постыдные помыслы. Молитва – это огонь, попаляющий демонов и обращающий их в бегство.
Будь осторожен в отношении своих уст, но прежде всего в отношении ума. Не позволяй дурным помыслам беседовать с тобой. Уста твои да не произносят слов, которые могут ранить брата.
Уста твои пусть изрекают слова, распространяющие благоухание, слова утешения, ободрения и надежды. От произносимого устами виден и внутренний человек, его сущность.
Подвизайся, чадо мое, насколько можешь, в понуждении себя. Понуждение во всем, главным образом в молчании и скорбных слезах. Когда благоразумное молчание соединяется со слезами, тогда закладывается фундамент монашеской жизни, на котором будет построен надежный дом, где душа обретет духовную теплоту.
Если молчание не соблюдается,– это дурной знак для будущности души, поскольку все, что она собирает, тут же теряет, ибо монах, небрежный в слове, небрежен и в остальном.
Посему, чадо мое, понуждай себя во всем, ибо доброе начало получает похвалу, а нерадение осуждается, ибо конец его будет весьма жалок.
Когда молчим, у нас есть время для внутренней и устной молитвы, для светлых помыслов, наполняющих светом ум и сердце.
