Ириней (Орда), епископ Орловский и Севский, духовный писатель, исследователь Священного Писания , проповедник.
В миру Орда Харисим Михайлович, родился в 1837 году в с. Самовице.
Его отец был священником, достиг этого сана без образования, благодаря доброму поведению и хорошим способностям и навыку к службе церковной из «дьяков», как прежде называли в Малороссии причетников. С детства Владыка познал нужду и трудности. Но и в том времени он находил светлые стороны. Преосвященный Ириней вспоминал:
"Церковь в селе моего отца стояла на горе, была бедная, деревянная, дырявая. Зимою, в холода, ветер и мороз пронизывали насквозь стены и свободно гуляли по церкви. Отец и я с братом, уже будучи взрослыми, в Академии, — все в нагольных тулупах, которые и в церкви не снимались, — приходили вместе к службам; я с братом читал и пел на клиросе. Теперь вспоминаю всегда, как хорошо был научен тогда народ главным молитвам. Слышишь, бывало, как каждый вошедший в храм прочитает начальные молитвы или, по крайней мере, „Отче наш“, „Богородице Дево“, а затем каждый прочитает „Символ веры“ и „Десятословие“".
Обучался в Полтавской духовной семинарии.
В 1861 году окончил Киевскую духовную академию и назначен преподавателем в Екатеринославскую духовную семинарию.
26 апреля 1864 года утвержден в степени магистра богословия и переведен в Киевскую духовную семинарию преподавателем Св. Писания.
25 сентября 1877 года рукоположен в сан иерея и назначен законоучителем в Киевскую III-ю гимназию с оставлением преподавателем в духовной семинарии.
С 1880 года - благочинный Киево-Подольских церквей.
4 августа 1883 года пострижен в монашество и был назначен ректором Киевской духовной семинарии с возведением в сан архимандрита.
9 мая 1888 года хиротонисан во епископа Уманского, викария Киевской митрополии. Хиротония состоялась в Киево-Печерской Лавре.
С 17 июля 1893 года - епископ Тульский и Белевский. При поступлении своем на Тульскую кафедру преосвященный Ириней начал "усовершенствовать по Киевским образцам" богослужебные порядки, обращая наибольшее внимание на церковное чтение и по преимуществу пение. К участию в этом деле он призвал и духовно-учебные и церковноприходские школы, вменив им в обязанность приготовлять хороших чтецов и певцов в храме.
С 1898 г. почетный член Казанской духовной академии.
С 29 марта 1900 года - епископ Екатеринбургский и Ирбитский. В Екатеринбурге владыка обращал особое внимание начальствующих лиц в духовно-учебных заведениях на надлежащую постановку церковного пения, на ознакомление учащихся с древними церковными напевами, с церковным уставом. При нем преобразована школа, открытая с 1897 года при архиерейском доме для псаломщиков во второклассную церковно-приходскую с трехгодичным курсом и с специальными курсами церковного устава и церковного пения. С особенной любовью в Екатеринбурге владыка насаждал и умножал рассадники народного просвещения, особенно школы для девочек - будущих матерей семейств и воспитательниц грядущих поколений.
С 28 марта 1902 года - епископ Орловский и Севский. За время пребывания в Орле епископ Ириней продолжил многие благие начинания своих предшественников. Более всего обращал внимание на проповедничество, необходимость непрестанного жизненного учительства паствы, что подтверждал собственным живым словом с церковной кафедры. У духовенства интересовался, что читают, у их жен — чему и как учат детей, особенно обращал внимание на обучение рукоделию. При своей крайне скромной жизни Владыка делал много добра тайно. Особое внимание уделял улучшению работы древлехранилища и пополнению его церковными древностями.
Скончался 10 апреля 1904 года внезапно от паралича сердца и был похоронен у южной стены в Успенском храме на Архиерейском подворье.
В 1920-е годы могилы захороненных в Успенском соборе пяти архиереев были осквернены и разграблены, кости разбросаны, а черепа похищены. Сохранилась лишь одна глава преосвященного Иринея. Грабители унесли все, что смогли, включая даже нательные кресты архипастырей, не говоря уже о митрах и панагиях. В 1980 г. была снесена и сама Успенская церковь.
В 1990 г. в ходе строительных работ на территории кладбища были обнаружены архиерейские захоронения. Члены Братства Успения Богородицы и местные археологи собрали останки епископов, поместили их в гробы и захоронили впоследствии на территории Успенского мужского монастыря.
Талантливый проповедник. Духовный писатель и лингвист. Обладал знанием греческого, английского, французского и немецкого языков. В Киевском Академическом органе он вел отдел иностранной библиографии и помещал свои статьи.
Издавал и редактировал журнал "Воскресное чтение", редактировал журнал "Руководство для сельских пастырей". В этих журналах помещено множество его статей и заметок. Энергичный администратор, плодовитый автор, исследователь Священного Писания .
Заботясь о благе своей паствы, он особенно ревностно следил за правильным ходом учебно-воспитательного дела в духовно-учебных заведениях, вникал во все подробности их жизни, порядка и строя, в духовенстве воспитывал дух церковности, в своих беседах призывал паству к Святой Церкви, ее учению, молитве, пению, к ее благодати и единству во Христе. Школа это родное дитя Церкви и ее естественная союзница в деле учительства была любимым духовным чадом владыки, особенно церковная школа, как ближайшая к Церкви по своему духу и назначению.
При обозрении приходов владыка обращал преимущественно внимание на учительность пастырей в церкви и школе, давая нередко образцы живого пастырского слова. Интересовался он всеми сторонами жизни священно-церковнослужителей, расспрашивая их не только о трудах их по религиозно-нравственному состоянию прихожан, но и о их материальном быте - приходах и расходах, всегда и везде внушая родителям приучать детей к церкви с юных лет.
Заботливость владыки направлялась также к благоустроению прихода вообще, как первоначальной основы церковно-епархиальной жизни. Ему хотелось восстановить основы церковно-епархиальной жизни. Ему хотелось восстановить приход по старине, когда жизнь приходская возбуждается преимущественно церковными интересами, возле храма и его школы. Он заботился о возрождении церковных братств, развитии церковных попечительств. Был членом комиссии по организации "Общества ревнителей православия и благочестивой жизни". В заботах об образовании народа в духе церковности владыка обращал особое внимание на церковные школы. Им было заведено много церковных школ женских, ввиду важного значения в крестьянском быту образования жены и матери, как распорядительницы народного просвещения. Заботился он и о духовно-учебных заведениях, о развитии церковно-свечного дела, о правильной постановке епархиальной благотворительности, о миссионерском деле.
Преосвященный Ириней имел ордена св. Анны I степени и св. Владимира II степени и звание Почетного члена Киевской и Казанской духовных академий.
"История Церковной истории".
"Труды Киев. Д.А." 1891, № 6, 8, 11.
"Руководство к последовательному чтению пророческих и учительных книг Ветхого Завета". Поучения Иринея, епископа Екатеринбургского и Ирбитского. Екатеринбург, 1901.
"Руководственное пособие к пониманию Псалтири" М.: "Лествица" ; СПб.: Северо-западный Центр православной литературы "Диоптра", 2000. (По изд. 1882 г.)
Отзыв о поучениях см. "Приб. к "Церк. Вед." 1901 г., № 4, с. 1671-1674.
Отдельные поучения см. "Приб. к "ЦВ" 1902 г., № 8, с. 263.
Отдельные поучения см. "Приб. к "ЦВ" 1902 г., № 22, с. 695.
"Руководитель к толковому чтению Библии ".
"Разбор сочинения Ренана - "Жизнь Иисуса".
"За веру и против неверия". "Подол. Еп. Вед." Киев, 1899.
"Речь при пострижении в монашество инспектора Могилевской духовной семинарии о. Аркадия Константиновича".
"Приб. к "ЦВ" 1893, № 17, с. 680-681.
"Земная жизнь Господа Спасителя" (перевод с немецкого). Киев, 1874-1882 гг. и др.
"Толковая Псалтирь Загабена" (перевод с греческого).
"Мученики Колизея" (перевод с английского).
"Пастырские послания Св. Ап. Павла" (перевод с французского и многие другие).
О религиозном воспитании детей. Калуга, Сардоникс, 2004.
Епископ Ириней на презентации своей книги
В орском драмтетаре состоялась презентация новой книги епископа Иринея «Религиозный взгляд на ключевые вопросы современности». По словам самого автора, на создание этой книги у него ушло более 10 лет .
- В основу легли мои беседы с разными людьми. Это и прихожане храмов, и студенты, и преподаватели ОГТИ, в котором я читаю лекции. Часто люди задают вопросы, на которые нет короткого простого ответа. И эти вопросы легли в основу книги.
Ириней (Тафуня), епископ Орский и Гайский
Книга издана тиражом 2 тысячи экземпляров
- Моим советчиком и наставником при написании книги был профессор Московской духовной академии Алексей Ильич Осипов. Когда я учился, он буквально принял меня как сына, и я очень многим обязан этому выдающемуся ученому, мыслителю. А если говорить о том, кого я считаю своим читателем… Думаю, это могут быть и прихожане храмов, и люди светские, сомневающиеся. Но главное – это должны быть люди думающие, не боящиеся рассуждать.
Язычники-римляне вполне разумно считали, что если человек оскорбил Бога, то это не относится ни к кому, кроме оскорбившего и Самого Бога, заявил епископ Орский и Гайский РПЦ МП Ириней, выступая с докдадом "Свобода слова и оскорбление чувств верующих" на XI зональных Сретенских образовательных чтениях 17 февраля в Кувандыке, сообщает корреспондент "Портала-Credo.Ru".
Свое выступление епископ Ириней построил, отталкиваясь от событий начала января 2015 года, когда в Париже были убиты двенадцать человек в знак мести за карикатуры на Мухаммеда в журнале "Шарли Эбдо".
Осуждая насилие и убийство как средство борьбы с кощунством, иерарх РПЦ МП заметил, что «реакция некоторых православных на эти события показала, что их мысли немногим отличаются от идеологии мусульманских радикалов, в глубине своей, по сути, являясь одним и тем же. Это лишь различие насильников».
«К большому прискорбию, среди православных есть и те, кто одобряет подобные действия по отношению к допустившим кощунство. Некоторые едва ли ни готовы к участию в подобных актах и уже мыслят себя палачами, забывая, что убивающие тело прежде уже убили свою душу, убивают души тех, кто одобряет их беззакония, и лишают возможности покаяния души своих жертв», - сказал он.
Епископ Ириней также подчеркнул, что оправдание убийств, совершенных религиозными фанатиками, сочувствие к ним как оскорбленным жертвам не только не остановит их, но напротив даст им повод для потока новых агрессивных действий и требований.
«Оправдывая убийство, никто не сможет остановить поток последующих тотальных мусульманских наступлений и требований. Радикалистов оскорбляет все, что не соответствует нормам шариата, в том числе и Крест. Своими акциями они доказали, что чувство соразмерности их "священному гневу" неведомо. Спустя несколько дней, когда мир скорбел о погибших, в одной из французских школ произошли показательные инциденты: некоторые из учеников отказывались соблюдать минуту молчания, болтали, говорили ужасные вещи. Очевидно, что подобное дети слышали от своих родителей. Бурные дискуссии раскололи подростковое сообщество: одни ужасались терактами, называя их варварством, другие заявляли, что не позволят "никому оскорблять пророка" и будут всем мстить и в будущем, если подобное повторится», - рассказал Орский епископ.
Евангелие, напомнил епископ Ириней, призывает не к отмщению врагам, а к молитве за них, собственные же эмоции необходимо сдерживать, чтобы не уподобиться кощунникам.
«Несомненно, кощунственные выпады, такие как карикатуры, задевают чувства многих, это глубокая обида. Но и собственные эмоции необходимо сдерживать, чтобы не уподобиться кощунникам и не допустить умножения беззаконий. Если мы говорим о любви к ближнему, а сами не терпим его недолжного поведения, как призваны – с любовью и молитвой о нем, – то уподобляемся тем книжникам и фарисеям, которых обличал Сам Господь», - пояснил православный иерарх.
Христиане, считает епископ Ириней, должны быть очень разборчивы в методах полемики со своими оппонетами, нельзя использовать те средства борьбы, к которым прибегали язычники, нельзя действовать запретами и угрозами.
«Критика, не считающаяся ни с какими доводами оппонента... – наследие языческого мира. ...Неужели мы воспримем и эти крайности? Несомненно, крайности недопустимы с обеих сторон. Запрет изображения скоро обернется и в запрет слова. В таком случае, человек, критикуя сектантские взгляды и обычаи, не будет иметь морального права требовать запрета на аналогичное поведение по отношению к своей вере – а подобное может привести к самым негативным последствиям для общества в целом».
Нетерпимо настроенные верующие дают поводы к нетерпимости к ним самим со стороны неверующих, которые, использую ту же самую логику «оскорбленных чувств», из любого публичного проявления веры могут сделать повод для судебных разбирательств. Некоторые атеисты выражают недовольство тем, что законодательство России говорит об оскорблении религиозных чувств, но не защищает чувств неверующих, напомнил православный иерарх.
«Можно будет с легкостью публично заявить, что "увидев священнослужителя на улице, я потерял всякое удовольствие от прогулки"... – и такого рода заявления станут основанием для судебных разбирательств и обвинений», добавил епископ Ириней.
Епископ Орский и Гайский Ириней (Тафуня) родился в молдавском селе Варваровка 30 мая 1971 года. С 1991 по 1992 год был послушником в Ново-Нямецком монастыре, где впоследствии и принял монашеский постриг.
В 1992 – 1998 годах обучался в Московской духовной семинарии и академии, причем с 1996 года нес послушание помощника благочинного. Заканчивал академию заочно, так как в 1998 году был направлен в качестве преподавателя в Кишиневскую духовную семинарию. Преподавал в различных светских и духовных учебных заведениях Молдавии. Нес послушание секретаря Молдавской Митрополии.
С 2004 года – официальный представитель Молдавской митрополии в Москве. Служил в Новоспасском монастыре, возглавлял воскресную школу.
5 октября 2011 года решением Священного Синода Русской Православной Церкви был избран, а 22 ноября – хиротонисан во епископа Орского и Гайского.
– Владыка, у вас очень хороший русский язык, хотя вы родом из Молдавии. Ваша семья двуязычная?
– Русский язык я учил только в школе и когда поступил в семинарию, знал его, но не очень хорошо. Первое время даже бывало так, что быстро отвечал по-молдавски, чтобы преподаватель понял, что материал знаю, а после переводил.
Учиться мне нравилось. Слава Богу, семинарию окончил хорошо. Часть экзаменов сдавал без подготовки. Рад, что без подготовки нередко сдавал экзамены не я один. Так, среди ребят был у меня и один сильный соперник, для которого русский тоже не был родным языком. Сейчас он уже священник в Осетии, секретарь Владикавказской епархии – Савва Гаглоев.
– Вы росли в верующей семье. У вас с детства была тяга к служению?
– Ответом на ваш вопрос будут скорее не слова, а дела – ежегодно, Божией милостью, мною совершаются более двухсот литургий, служу практически ежедневно. Это свидетельствует о том, что богослужение для меня – не тяжелая обязанность, а истинная радость. Это основа всей моей деятельности, ее центр, все, что делаю, строится вокруг божественной литургии.
Желание стать священником было всегда. Но я рос во время, когда священническое служение – будем говорить прямо – было действительно опасным. И бывали сомнения – выдержу ли трудности, которые переживали многие пастыри.
Многое значит личный пример. Так, у нас был родственник, уже пожилой человек, бывший наместник монастыря. После закрытия он проживал в нашем в селе, у моих родственников. Жизнь батюшки вызывала восхищение. Он никогда ни на чем не настаивал, особенно в том, что касается духовного пути человека, он не заставлял нас молиться, но предлагал, всегда ссылаясь на святоотеческое наследие: «Так нас учили отцы». Всем нам передавался через него удивительный дух церковной, монастырской жизни. Конечно, уже в то время стал задумываться о монашестве, но я видел, сколько испытаний пришлось перенести этому человеку, и решился не сразу.
Кроме того, помню и пример родного отца, который уже в восьмидесятые годы пытался открыть храм в нашем селе. Позже, уже работая в архиве в Москве, я нашел документальные свидетельства этого. Естественно, некоторым людям не понравилось его стремление возобновить духовную жизнь в селе… У него были проблемы на работе… В общем, легко нам не было. Но Господь призывает всех нас идти тесным путем – только он спасителен.
В Молдавии религиозный вопрос стоял очень жестко до самого конца восьмидесятых годов. Объяснить лучше на примерах. В то время прибыл в Молдавию митрополит Серапион, но владыку не встретили колокольным звоном, как то положено по Уставу (в то время в Молдавии был запрещен колокольный звон). Архипастырь был удивлен и благословил к ближайшему воскресному дню, когда ему предстояло впервые совершать божественную литургию на молдавской земле, найти звонаря, чтобы Устав был соблюден.
С большим трудом благословение было исполнено: нашли одного старообрядца, который умел звонить. Митрополита встретили колокольным звоном, что произошло впервые за много лет. После службы владыка направился в архиерейский дом, и совсем скоро раздался телефонный звонок. Звонил уполномоченный по делам религии. Он в ярости потребовал:
– Так, дайте мне Фадеева!
– А у нас нет такого…
– Как нет? Приехал только что!
– Новый владыка?
– Это для вас он владыка, а для меня – товарищ Фадеев! Быстрее! – стал кричать уполномоченный.
Владыка взял трубку и спокойно ответил:
– Простите, но нормальный человек и грамотный чиновник сначала представляется, а не кричит, как вы. Я не могу с вами сейчас общаться, позвоните мне позже. В понедельник или во вторник я смогу вас принять.
Молдавские чиновники просто не понимали, что в Москве уже наступила иная эпоха в отношениях государства и Церкви. В Молдавии же в это время еще печаталась антирелигиозная литература – самый большой тираж пришелся на середину восьмидесятых. Молдавия жила в прошлом…
Приведу пример и из моей жизни. Однажды, в классе в четвертом или пятом, пионервожатая ударила меня по лицу за то, что у меня не было галстука (в молдавских селах подобные «воспитательные приемы» в то время были в порядке вещей). Случайно об этом узнал мой папа и спросил меня и моих друзей, не бьют ли нас в школе. Я ответил, что учусь хорошо, и меня так не учат, но случайно не удержался мой товарищ и спросил: «А как же пионервожатая?»
Пришлось сказать, что такое было, но не из-за учебы… Папа послушал, но ничего не сказал. А на следующий день пришел к директору школы. Через некоторое время вызвали и меня. Смотрю: директор и папа. Я немного испугался – думал, наверное, что-то натворил, а что – вспомнить не могу. Директор спросил, действительно ли меня ударили. Пришлось признаться. Пошли в класс, директор спрашивал уже у ребят, которые подтвердили…
Конечно, видя такое недоверие и пренебрежение к верующим, о священстве боялся даже мечтать. Но все равно хотел. Решил так: если Бог даст, стану учителем. Только после армии, когда ситуация в стране в целом поменялась, в 1991 году, окончательно решил, что буду священником и монахом.
– А как в армии относились к верующему молодому человеку?
– Никто и не знал, что я верующий. У меня крестик был зашит в кармане, молился я про себя по памяти, а вслух о вере не говорил.
Лишь за два или три месяца до ухода из армии я получил посылку, в которой были иконочки, крестики… Ее увидели. Но, слава Богу, отнеслись хорошо. Крестики и иконки я раздал сослуживцам. Шел уже 1991 год, отношение к Церкви изменилось, в обществе много говорили о вере.
– Давайте вернемся к семейному опыту. У вас соблюдались церковные традиции?
– Да в нашей семье все соблюдалось довольно строго. Но таких семьей было много. Причащались мы раз в два-три месяца, но подготовка к причастию (говение) занимала не три дня, а неделю. И когда я в Москве увидел, что люди перед причастием держат пост всего три дня, был удивлен.
Строго держали Великий пост – на Страстной седмице в нашей семье пищу готовили без масла. Помню, пекли блины на печке, добавляли варенья или орехи и все.
Почти каждый день утром и вечером вся семья собиралась на общую молитву.
Помню, если кто-то из соседей или знакомых родителей заболевал, приходили к нам домой и просили меня или кого-то из других детей почитать за них Псалтирь. Считалось, что от детской молитвы человеку станет легче, потому что дети чисты и угодны Богу.
Родители часто брали нас в паломничества. Даже не знаю, где они деньги на поездки находили. В то время в Молдавии действовал один монастырь в Каменском районе – Жабский, и мы часто там бывали. Иногда выезжали в Почаевскую лавру.
Тогда я был еще мал, чтобы понимать смысл паломничества, но это было интересно, и в немалой мере выезжать из села считалось чем-то «престижным». Особенно памятным, конечно, является первое посещение Троице-Сергиевой лавры. Ведь во святом крещении меня нарекли Сергием. Мне было лет четырнадцать, когда я впервые увидел Лавру…
На жизненном пути Господь даровал много значимых встреч с замечательными людьми, которым я обязан очень многим. В Лавре нас принимал будущий епископ Бендерский, а ныне – митрополит Ташкентский Викентий, тогда простой священник. Когда я вернулся из армии, он уже стал архиереем. Был я знаком и с будущим епископом Единецким и Бричанским Доримедонтом, тогда – насельником Лавры преподобного Сергия. Именно этим людям я обязан поступлением в Ново-Нямецкий монастырь, а позже – направлением на учебу в Московские духовные школы.
– Вы принимали постриг в Молдавии, на последнем курсе Московской академии перешли на экстернат и вернулись трудиться на родину… Не жалко было несколько лет спустя оставлять Молдавию – и опять в Москву?
– Любое место, где ты трудился продолжительное время, оставлять трудно. Просто надо задать себе вопрос: «Ради чего я совершаю тот или иной шаг?» и дать на него честный ответ. Мне было ясно, что тогда нужно было оставить Молдавию и приехать в Россию. Да и кроме всего прочего – существует такое понятие, как необходимость. Это было моим послушанием – для монашества оно не обсуждаемо.
Митрополит Молдавский Владимир сообщил мне об этом назначении в мае, а я поехал только в декабре. Тогда преподавал в Тираспольском университете – трудно было расставаться с любимым делом. Первое время после переезда в Москву часто приезжал в Тирасполь, чтобы читать положенный курс. Удивляюсь, как митрополит Владимир меня вообще терпел.
– В Москве вы окормляли молдавскую диаспору. С какими трудностями приходится сталкиваться людям, приезжающим работать в столицу? В чем приходилось помогать?
– Основных трудностей две: работа и жилье. Кто-то приезжает на подготовленное место, а кто-то надеется устроиться «как-нибудь». Случалось, уже устроившимся на работу задерживали зарплату. Но ведь надо как-то жить. Люди приходили и просили помощи. Кто-то терял документы и просил посодействовать их восстановлению. А кому-то надо было помочь в изучении русского языка.
При любой встрече я говорил: чтобы стать своим для народа, на земле которого ты теперь живешь, нужно знать его язык, литературу, культуру, историю страны и города. Там где вы живете и трудитесь, необходимо соблюдать общественные нормы и законодательство, не совершать преступлений. А черпать силы на борьбу с искушениями нужно в храме, на исповеди и через причастие.
Очень скоро заметил, что людям, которые приходили в храм, легче было найти работу и жилье. Прихожане Новоспасского монастыря знали многих выходцев из Молдавии, уважали их и помогали, как могли. Так что я благодарен Новоспасскому монастырю за то, что он стал мостом между Россией и Молдавией, местом встречи, где мои соотечественники обретали близость Бога и, Его милостью, не были лишены поддержки ближних – разрешались самые насущные и, казалось бы, неразрешимые проблемы.
– Кстати, как вы отреагировали на свое назначение архиереем?
– Чувствовал, что когда-нибудь этот момент наступит. Наступил он, когда митрополит Викентий предложил Святейшему Патриарху Московскому и всея Руси Кириллу рассмотреть мою кандидатуру для новообразованной Таджикистанской кафедры. И я уже готовился, старался наладить связи с диаспорой и с посольством Таджикистана. Но накануне заседания Священного Синода меня вызвал Святейший Патриарх и после беседы сказал, что назначение в Таджикистан отменяется и что более подходящим для меня местом служения ему представляется Урал. Сначала думал: может, ошибка? Но нет.
Не думал, что стану архиереем в России, но то, что скорее всего буду, – почти не сомневался. Да и многие знающие меня люди так думали. В семинарии и академии некоторые преподаватели даже полушутя-полусерьезно говорили: «Вы из Молдавии, вас надо строже спрашивать, вы ведь будущий архиерей».
– Это только в вас было заметно? Или другие будущие архиереи тоже бросаются в глаза?
– Все, с кем учился и о ком думал, что станут архиереями, ими и стали. Митрополит Антоний Бориспольский, епископ Амвросий Петергофский, епископ Роман Якутский, епископ Тихон Подольский…
– Думаю, что владыка Евгений, ректор Академии, давно для себя определил, кто кем станет. Деятельных людей, которые не будут стоять на месте, всегда видно. Епископами и должны становиться люди, которые горят, выделяются, находятся в центре внимания.
Для архиерея важно уметь собрать вокруг себя людей, каждого выслушать, постараться помочь, решить тот или иной вопрос, дать посильное поручение, проверить, справляется ли, поддержать… Нужно уметь разделять и боль, и радость, вникнуть в самые разные события.
– Архиерейское служение забирает очень много сил на разные формальные вопросы – бумаги, контроль… У вас остается время на себя? Книжку почитать хотя бы?
– Конечно, я же не только епископ, но и преподаватель Орского гуманитарно-технологического института и Оренбургской семинарии. Приходится много читать.
– С государственными структурами удается сотрудничать?
– Слава Богу, все хорошо. Здесь все одновременно просто и достаточно сложно: если будешь работать, и твоя работа заметна, приносит добрые плоды, то любому человеку станет интересно сотрудничать с тобой, иметь дружеские отношения.
Рад, что в нашей епархии отношения государственной власти, общества и Церкви носят именно дружеский характер. Плоды этой дружбы весьма значительны для многих, особенно тех, кто нуждается в помощи. Так, с конца 2012 года мы совместно с администрацией Орска обеспечиваем питанием ежедневно более сотни бездомных людей. А с этого года подобная служба организована еще в одном городе епархии.
Однако для меня важно совместно работать не только с государственными структурами, официальными лицами, но более всего – с духовенством епархии. Например, неоднократно на общие пожертвования священнослужителей приобретались подарки и вручались денежные поощрения многодетным семьям, матерям, которые в этом году родили двойняшек, парам, отмечающим юбилей свадьбы – 50, 40, 30 или 25 лет совместной жизни.
В Орском гуманитарно-технологическом институте, где я преподаю, а также в Гайском медицинском колледже нескольким лучшим студентам назначена архиерейская стипендия.
Не первый раз проводим образовательные Кирилло-Мефодиевские чтения на базе Орского института. Участие в них принимают десятки студентов, и за лучшие доклады также назначены почетные призы и материальные премии.
В школах после многих встреч с директорами и педагогами священникам позволили участвовать в родительских собраниях, отвечать на вопросы.
Разумеется, после всего этого с нами хотят работать. Кстати, нашем городе количество преступлений по сравнению с 2011 годом упало на двадцать процентов!
– Работа с тюрьмами тоже ведется?
– Да, есть священники, которые несут этот крест. Я сам стараюсь посещать такие места. Это служение мне знакомо еще со времени учебы в семинарии и академии, когда читал лекции в СИЗО Сергиева-Посада. Позже в Молдавии был настоятелем тюремного храма. Низкий поклон тем, кто там трудятся.
– На территории Орской епархии много мусульман. Какие отношения сложились?
– Спокойные. На все городские мероприятия приглашают священника и представителя традиционного ислама. У нас уже есть батюшки, знающие или изучающие таджикский, казахский или татарский языки.
Радует, что молодежь тянется к вере. В нашем институте учится немало ребят, этнических мусульман, которые с подобающим уважением и глубоким интересом относятся к Православию.
– Смотрю, у вас широкий круг деятельности. Из того, чем вы занимаетесь, у вас есть любимое дело?
– Вообще, я люблю преподавать и заниматься с молодыми людьми. В нашей епархии работа с молодежью – важнейший приоритет. Проводятся многочисленные мероприятия: образовательные, игровые, спортивные. Организуются летние и зимние детско-юношеские лагеря, успешно ведет деятельность Православный центр для детей и молодежи при кафедральном соборе святого великомученика Георгия Победоносца. И это далеко не все, что мы стараемся делать для нашего юношества.
Вот, например, серьезная проблема: в одном поселке одиннадцатилетнюю школу преобразуют в среднюю на базе девяти классов, поскольку нет возможности финансирования. Я предложил директору школы, учителям, родителям и десятиклассникам, которых всего четверо, с 1 сентября переехать ко мне в дом, проживать и обучаться в нашей православной гимназии, расположенной рядом. По этому поводу встречался с администрацией района и поселка. Ждем решения по этому вопросу.
– А дом ваш позволяет поселить еще несколько человек?
– У меня четыре комнаты. Думаю отдать их ребятам и родителям одного из них. А сам, если будет тесно, куда-нибудь перейду.
– Приземленный вопрос: за счет чего живет ваша епархия?
– В основном на пожертвования от приходов. В сезон отпусков обычно взносы поменьше, чем в другое время. Священнослужителям тоже нужен отдых.
– У вас вообще сложились отношения с духовенством?
– Очень хорошие отношения. Многие священники приходят ко мне на исповедь, хотя у нас в епархии есть духовник. Если ко мне приходят, исповедуются и рассказывают о своих проблемах на приходе и в семье, то это говорит о многом! Значит, они мне доверяют, и я им доверяю. Я и сам без смущений иду на исповедь к нашим священникам.
Если батюшке, например, нужно ехать из Орска в Оренбург или в Москву и ему негде остановиться, он может приехать ко мне домой и ночевать. Если есть кусок хлеба – дам.
В свое время, будучи иеромонахом, без страха общался с архиереями. Это и владыка Верейский Евгений, и епископ Бендерский Викентий, Единецкий Доромедонт, Кишиневский Владимир и многие другие. А сейчас, став архиереем, стараюсь держаться с людьми так же, как они со мной. Самоотверженный труд священства достоин искренней благодарности. Благодаря им и существует наша епархия, ведь священник и паства составляют приход, а не церковное здание. Разве я могу их обижать?
– В каких случаях по отношению к священнику следует проявить строгость – может, даже запретить в служении?
– Иногда приходится принимать строгие меры. В редких случаях наша дисциплинарная комиссия принимала строгие меры в отношении к некоторым священникам. Одного запретили за то, что не желал поминать за богослужением Патриарха Кирилла, не хотел видеть в нем отца. В другом случае поводом к строгому наказанию стало пристрастие к спиртному. Запрещали на небольшой срок: месяц, два, три… Все зависит от самого человека: если покается и станет лучше – срок наказания сокращаем.
Принимая любое решение, каждый должен ставить себя на место того, кого собирается наказать. Ты должен понять его боль и скорбь, помочь ему стать лучше, пусть даже и принимая строгие меры. Ведь Сам Господь обличал не только словами… Вспомните случай в Храме Иерусалимском, когда Он ревностно отстаивал чистоту Дома Божия.
Чтобы наказание пошло во благо, человек должен понимать: да, я это заслужил. Вел бы себя по-другому – все было бы иначе. И к этому надо прийти. Вместе с оступившимся человеком.
– А с семьями духовенства поддерживаете контакты? На прошлом Архиерейском соборе Святейший предложил оказывать помощь семьям священников, оставшимся без кормильца. Как с этим обстоит дело в Орской епархии?
– Это решение на общецерковном уровне было принято Архиерейским собором в 2013 году, но подобная практика существует в нашей епархии с 2012 года. Ежемесячно овдовевшим матушкам мы выплачиваем по пять тысяч рублей. Они нам благодарны – для Орска это не такие уж малые деньги. Ну и, конечно, продукты и подарки к праздникам.
Считаю, что надо обращать внимание не только на матушек и священнослужителей. Важно объединить людей, чтобы они помогали тем верующим, которые когда-то были активными прихожанами, но сейчас не имеют сил добраться до храма. Мы должны показать им, что мы их любим, ценим, не забываем.
Надо быть в курсе того, в чем нуждаются верующие, каждый немощный человек. Следует узнавать это, прежде всего, у приходского духовенства, ведь наши батюшки причащают и соборуют на дому. Хорошо бы накануне праздников собраться по нескольку человек и приходить к немощным, помогать им, чем возможно: убраться в доме или приготовить им что-нибудь к празднику. А в самый праздник, конечно, поздравить.
Еще раз подчеркиваю: это касается не только священнослужителей, на покое не имеющих сил для служения, и овдовевших матушек, но и всех верующих людей, которые были, но в силу обстоятельств перестали быть, активными прихожанами. Сейчас много говорят об общине. А как иначе объединить людей, как не через помощь друг другу?
– Вы сами с мирянами тоже общаетесь? Нужно ли это архиерею?
– Разумеется. Начнем с того, что эти люди содержат храм, иногда последнюю копейку несут. С какой же стати их обижать?
Ну как можно с людьми не общаться? Я этого просто не понимаю! Если ты архиерей, они к тебе обязательно будут подходить со своими вопросами. Лекции, встречи, проповеди, трапеза после службы – и всюду спрашивают, а ты отвечай и утешай! В этом – немалая часть всего архиерейского служения. Ты должен быть с ними.
– Есть в вашем служении что-то, за что вы боитесь?
– Я боюсь, что может наступить какой-то момент, когда буду вынужден честно признаться: у меня не получается. Или знаний не хватает, или возможностей, или власть не разрешает. Пока нам можно многое. Все смотрят, как там в Москве, все берут пример со столицы. Но нужно быть готовым и к тому, что наступит момент, когда скажут: «Вам сюда нельзя». Пока есть возможность, я буду трудиться. Пускают в школу – хорошо. В институте разрешают преподавать – замечательно. Общаться с людьми на стадионе – прекрасно. На хоккейную площадку в перерывах между периодами выходить и отвечать на вопросы – великолепно!
– А родные? Вы с ними поддерживаете отношения?
– Ну конечно, люблю маму и папу, созваниваюсь и общаюсь с ними! Правда, приехать они ко мне не могут – слишком далеко.
– Как они с самого начала перенесли расставание с вами – отъезд в Москву, а потом и монашество?
– Думаю, что они были готовы к моему выбору, особенно после того, как я был направлен учиться в Московскую духовную семинарию.
Помню, перед принятием монашеского пострига я написал на молдавском языке стихотворение, суть которого сводилась примерно к следующему: «Я был вашим сыном, но после монашеского пострига стану сыном Царицы Небесной. Благодарю вас за любовь, непрестанную заботу, самоотверженный труд и пример истинной христианской жизни, но теперь – я уже не ваш…» Годы спустя я нашел это стихотворение у родителей – даже сам плакал, его читая. Тогда подумал, что так не должно продолжаться… стихотворение лежало на видном месте и, как было видно, родители читали его каждый день… Я взял бумажку и бросил в печку.
Мои родители – глубоко верующие люди. Они радовались моему выбору, но не плакать было невозможно. Они скорбели и плакали.
– Спасибо вам за беседу!
– И вам спасибо за внимание.
Фото пресс-службы Орской епархии
11 февраля 2018 года самолет Ан-148 «Саратовских авиалиний», летевший по маршруту Москва - Орск, разбился в Подмосковье. На борту лайнера находились 65 пассажиров и шесть членов экипажа, выжить не удалось никому. Трагедия потрясла многих в России и за ее пределами. В небольшом городе Орске она так или иначе коснулась почти каждого. О том, как переживают люди это непростое время, в интервью корреспонденту «Интерфакс-Религия» Елене Веревкиной рассказал епископ Орский и Гайский Ириней .
Владыка, приносим наши соболезнования от всей редакции. Скажите, пожалуйста, много ли родственников обратилось за прошедшие дни за помощью к священникам?
Родственники приходят каждый день, последний раз общался с родственниками погибших полчаса назад. С утра до вечера каждый день приходят люди - в епархиальное управление, в храмы, в соборе я лично общаюсь со многими. На днях взял с собой двух хороших священников, врача-хирурга священника Вячеслава Кочкина и священника, который занимается гиревым спортом, отца Григория Сычева, и мы поехали в больницу. Встречали в этой больнице людей, которые пришли сдавать анализы ДНК, чтобы найти хоть какие-то останки родных. Нам выделили комнату, низкий поклон главному врачу Когану Владимиру Ильичу. Он сказал, что лучшими психологами, лучшими, кто работал с родственниками погибших, были священнослужители. Врачи спрашивали, что мы им говорили, о чем беседовали с ними. Люди подходили сразу к нам, обнимали нас, плакали вместе с нами, а мы их утешали и плакали вместе с ними. Психологи нам говорили, да мы и сами знали, что было важно, чтобы люди говорили. Был ребенок, который несколько дней ни с кем не общался, только плакал, второклассник-мальчишка. Я поговорил с ним, его мама была рядом, а папа погиб, мы с ним начали беседовать, а в конце он исполнил мне песню. Врачи изумились, как нам это удалось, ведь они пытались повлиять на него, но у них ничего не получилось.
Когда я был в аэропорту в тот день, я увидел маму, которая потеряла мужа и единственного ребенка, я взял нашего водителя и поехал с ней, за рулем был наш водитель, не дал этой женщине самой вести машину, и остались ночевать в доме у этой женщины, у нее осталась мама, лежачая больная.
Еще у нас есть две студентки педагогического колледжа, которые потеряли маму. Я их знаю, они занимаются гиревым спортом, активно участвуют в турнире Орской епархии . Я им сказал, что буду выплачивать им архиерейскую стипендию столько лет, сколько они будут учиться. У них есть еще младшая сестра, ей пять лет, нам говорят, что по закону ребенка должны забрать в детский дом. Я помогу, сделаю все, чтобы этого не случилось. Папу они потеряли раньше, а маму вот в воскресенье. Если этот ребенок потеряет еще и двух сестричек, то это будет страшно.
Мы плачем с каждым, с утра до вечера.
Во вторник на службе собрался полный храм студентов Орского гуманитарно-психологического института, в котором я преподаю на историческом факультете. Пришли и студенты медицинского, педагогического и технологического колледжей, представители команды «Южный Урал». Был полный храм молодежи, и мы молились.
- В чем найти утешение родственникам, детям?
Когда они к нам приходят, я совершаю службу, беседую, много исповедую, а порой мы просто плачем вместе. Жизнь не заканчивается на этом, от вашего здоровья зависит будущее семьи, города, страны, не надо терять голову, берегите себя, от вас зависят ваши родные. А родным говорю: ни в коем случае не оставляйте тех людей, которые остались одни, им нужна поддержка, обязательно неделю-две вы должны пожить с ними, перебраться в их дом или забрать их к себе, надо жить вместе с ними.
Многие слушают, благодарят, обнимают нас. К нам подходят жители города, предлагают свою помощь.
Говорилось о том, что Церковь постарается оказать не только психологическую, но и материальную помощь. Что сделано в этом направлении?
Я лично передам 100 тысяч этим людям, возьму на себя помощь двум студенткам, буду оплачивать им архиерейскую стипендию. Кстати, 16 человек в Орской епархии получают архиерейскую стипендию от двух до пяти тысяч рублей.
В храмы приходят люди и передают деньги настоятелям, а они в свою очередь будут узнавать у прихожан, кто потерял родных, чтобы можно было оказать им помощь. Причем важно, чтобы это была не разовая помощь. Один раз помогли и забыли - увы, так бывает. Важно, чтобы это было всегда, на несколько лет вперед.
Кроме того, я предложил на девятый день после трагедии, который приходится на понедельник, совершить общую молитву и помянуть всех, а в субботу после панихиды и Литургии мы предоставим помещение в четырех храмах Орска, куда люди смогут прийти и помянуть близких и родных, они там соберутся, пообщаются друг с другом, смогут друг друга поддержать.
Каждый храм взял на себя ответственность за помощь родственникам.
- Как Вы лично относитесь к авиаперелетам? Не боитесь летать?
Что удивительно, я в пятницу вечером читал лекцию в Гуманитарном университете Москвы, встречался со студентами, меня попросил ректор знакомый. Изначально планировалось, что я должен был читать лекцию в субботу, а прочитал в пятницу вечером. В субботу я вылетел в Орск. Если бы я читал лекцию в субботу, то в воскресенье полетел бы в Орск среди них.
Человек в последнее время спешит успеть везде. И я тоже лечу. Молюсь. По-другому никак.
