[греч. ᾿Ιούδας ᾿Ισκαριώτης; ᾿Ιούδας (ὁ) ᾿Ισκαριώθ], ученик Иисуса Христа, предавший Его.
Мн. апостолы получили от Христа новые имена, которые переводятся евангелистами: Петр - - скала, Симон - - ревнитель (в слав. традиции Зилот), Иаков и Иоанн - βοανηργές (предположительно ) - сыны грома и т. д. Поэтому тот факт, что Иуда имел 2-е имя - Искариот, не кажется необычным. Тем не менее имя Искариот выделяется на фоне остальных. Во-первых, евангелисты не говорят о том, что Сам Христос назвал Иуду Искариотом; в связи с этим возникает вопрос, имел ли Иуда 2-е имя изначально, и если нет, то получил ли он его от окружающих или от Спасителя, или это имя было дано ему в первохрист. общине. Во-вторых, евангелисты, как правило, объясняют употребляемые ими арам. и евр. названия и выражения, однако имя Искариот остается без перевода.
Имя Искариот встречается в Евангелиях в разных вариантах и сочетаниях: ᾿Ιούδας ᾿Ισκαριώτης (Мф 26. 14), то же с артиклем при 2-м имени (Мф 10. 4; Ин 12. 4; 14. 22), ᾿Ιούδας (ὁ) ᾿Ισκαριώθ (Мк 3. 19; 14. 40; Лк 6. 16), ᾿Ιούδας Σίμωνος ᾿Ισκαριώτης («Иуда Симон Искариот» или «Иуда [сын] Симона Искариота», Ин 6. 71; 13. 2, 26), ᾿Ιούδαν τὸν καλούμενον ᾿Ισκαριώτην («Иуду - того, которого называют Искариотом», Лк 22. 3). Оно служило для идентификации Иуды, в т. ч. для отличия его от Иуды , брата Господня. С одной стороны, употребление артикля может свидетельствовать о том, что имя Искариот было нарицательным и соответственно имело конкретное значение. С др. стороны, можно также предположить, что это имя было наследственным, поскольку в Евангелии от Иоанна неск. раз упоминается Симон Искариот, отец И. И. В качестве наследственного прозвища слово Искариот могло не восприниматься как имеющее самостоятельную смысловую нагрузку: возможно, поэтому в его переводе не было необходимости.
В лит-ре известно множество теорий, объясняющих имя Искариот, 5 из них стали классическими (см.: Klassen. 1992; Taylor. 2010). Имя Искариот трактуется как: 1) указывающее на происхождение Иуды из определенного города; 2) передающее арам. слово со значением «лжец»; 3) обозначающее евр. слово со значением «предатель»; 4) отражающее лат. sicarius - разбойник (посредством арам. и евр. заимствований); 5) передающее арам. слово со значениями «красный», «рыжий».
Первая из названных трактовок является наиболее популярной. Начальный слог слова Искариот считается транслитерацией древнеевр. слова - человек (такая передача евр. слова, причем именно в связи с указанием на город, засвидетельствована в Септуагинте, см.: 2 Цар 10. 6, 8; слово часто используется в раввинистической лит-ре для указания на принадлежность к тому или иному городу). Мнения исследователей расходятся в вопросе о том, с каким именно городом в этом случае связан Иуда. Среди упоминаемых в ВЗ городов это может быть Кариот (Кериоф) ( Иер 48. 24, 41; Ам 2. 2). Данное название в точности соответствует новозаветному καριώθ. «Альфа» передает исходный корневой звук [α], выпавший в результате синкопы. «Топографическое» понимание имени Искариот позволяет безупречно объяснить греч. транслитерацию, и оно имеет авторитетных сторонников. Но несмотря на достоинства этого объяснения, возникают трудности при соотнесении предполагаемой евр. фразы с новозаветным словоупотреблением. Именно в НЗ принадлежность человека к тому или иному городу регулярно передается предлогом ἀπό (с генитивом). Потребности в передаче соответствующей конструкции на арам. или евр. языке не возникает. Ни разу не используется калька семит. выражения «человек города». Возникает вопрос, почему Иуда не мог быть назван ἀπὸ τοῦ Καριώθου - «человек из Кариота» (именно такое выражение регулярно встречается в Синайском кодексе, однако оно не может быть признано исконным и отражает только попытки расшифровать непонятное имя Искариот). Вызывает трудности и то обстоятельство, что для обозначения понятия «человек» используется древнееврейское, а не арам. слово. Вопрос о статусе древнеевр. языка в качестве разговорного в Палестине I в. по Р. Х. остается открытым, но показательно, что все передаваемые в Евангелиях на языке оригинала семит. выражения и прозвища имеют арам. происхождение. (Библиографию новейшей дискуссии по вопросу см. у Дж. Тейлор; в русскоязычной лит-ре альтернативные т. зр. представлены в работах: Грилихес Л. Е., прот. Археология текста: Сравнительный анализ Евангелий от Матфея и Марка в свете семитской реконструкции. М., 1999; Лёзов С. В. Арамейские языки // Языки мира: Семитские языки. М., 2009. Ч. 1: Аккадский язык, северо-западносемитские языки. С. 417-421.) Впрочем, К. Байер, наиболее влиятельный защитник теории раннего исчезновения древнеевр. языка, поддерживал «топографическое» объяснение имени Искариот (Beyer K. Die aramäischen Texte vom Toten Meer samt den Inschriften aus Palästina, dem Testament Levis aus der Kairoer Genisa, der Fastenrolle und den alten talmudischen Zitaten. Gött., 1984. Bd. 1. S. 57).
Нет весомых оснований считать ветхозаветный город имеющим к.-л. отношение к И. И. в т. ч. и потому, что отсутствуют свидетельства существования этого города в I в. по Р. Х. Евсевий Кесарийский отмечает Καριώθ в «Ономастиконе», однако ссылается на прор. Иеремию и, видимо, только на основании этого свидетельства знает о существовании города. В Септуагинте в Ам 2. 2 слово переводится как «города» (равно как и в Нав 15. 25), скорее всего это свидетельствует о том, что город с таким названием не был известен переводчикам. Однако отсутствие сведений о библейском городе не исключает возможности существования в I в. незначительного поселения с таким названием (это тем более вероятно, что корень очень популярен в северо-западносемит. языках и в сирийском обозначает деревню). На основании словоупотребления таргумов возникло предположение, что форма мн. ч. с артиклем - это название Иерусалима (эта форма здесь имеет значение pluralium majestatis - «множественное величия»). Второе имя Иуды, исходя из данной предпосылки, интерпретируется как «человек Города», т. е. уроженец Иерусалима.
Др. гипотезы пытаются реконструировать не засвидетельствованные в источниках существительные с подходящим значением и фонетическим обликом исходя из косвенных данных. В этом отношении обращает на себя внимание арам. и евр. корень со значением «лгать». К. Торри предположил, что имя ᾿Ισκαριώτης было образовано по греч. модели (напр., Σικελιώτης - от Σικελία) от слова - лжец. Ученый считает вариант с суффиксом -ωθ испорченным и не принимает его во внимание. Ж. Морен связал имя Искариот с древнеевр. глаголом отметив, что данный глагол передан в Септуагинте в Ис 19. 4 словом παραδίδομαι в значении «передавать (кому-либо, в чьи-либо руки)». Соответственно исходное значение 2-го имени Иуды реконструируется Мореном как «предатель».
Попытки понять имя Искариот как «лжец» или «предатель» приводят к выводу о том, что Иуда получил прозвище уже в христ. традиции, после евангельских событий. Это сомнительное утверждение ставит под вопрос достоверность подобных теорий. Данные гипотезы включают много неправдоподобных допущений - слово не засвидетельствовано в арам. корпусах; возможность его образования от корня сомнительна. В арамейских языках значение «лжец» передает существительное которое распространено как в иудейской, так и в христ. сирийской традиции.
Реконструкции имени Искариот на основании древнеевр. материала не представляются убедительными: в древнееврейском нет модели, к-рая соответствовала бы греч. написанию Ισκαριωθ; между тем семит. выражения передаются в Евангелиях весьма точно. Поэтому нельзя согласиться с объяснением 2-го имени Иуды, исходя из значения корня ибо имя Искариот не может быть выведено ни из причастия ни из имени деятеля . Кроме того, значение «передавать» для корня является периферийным (основное значение в постбиблейском корпусе - «затруднять, препятствовать»). Наконец, глагол единственный раз встречается в ВЗ, что не позволяет делать к.-л. серьезных выводов.
О. Кульман возводит имя Искариот к лат. sicarius, усвоенному греч. (σικάριος) и арам. ( m. pl.) языками и означающему «разбойник». Поскольку Иосиф Флавий употребляет это название применительно к зилотам, был поставлен вопрос об отношении Иуды к этому религ. движению. Данная версия помимо недостаточности чисто исторических данных имеет тот же изъян, что и спекуляции с корнями и слово Ισκαριωθ не может быть выведено из . В арам. диалектах протетический регулярно появлялся в заимствованных словах, начинавшихся с 2 согласных и более ( - «квадратный поднос» для лат. scutula - «миска, блюдо прямоугольной формы; прямоугольник» и т. п.), однако слово не соответствует этому условию. В данной гипотезе не получает объяснения суффикс -ωθ, соответствующий древнеевр. показателю мн. ч. жен. рода или арам. суффиксу также в словах жен. рода (Taylor. 2010. P. 375).
И. Арбайтман высказал предположение, что в основе 2-го имени Иуды лежит арам. корень со значением «рыжий». Ученый предложил объяснение изменений, к-рые претерпело слово образованное по типичной арам. модели. По мнению Арбайтмана, исходным вариантом прозвища Иуды является форма ᾿Ισκαριώτης с греч. суффиксом, к-рая отражает двуязычие греческо-арам. Церкви. Сочетание -ιω передает арамейское -. Такую необычную транслитерацию Арбайтман объясняет непоследовательностью в передаче иноязычного слова. Сложное объяснение предлагается для начальной йоты: необычная длина гибридного слова (4 открытых слога) привела к элизии [a] в 1-м слоге. Однако скопление согласных было трудно для произношения, и в начале слова появился дополнительный гласный что соответствует арам. языковой практике. В рамках этой теории понятно, почему имя Искариот осталось без перевода в Евангелиях: оно с самого начала было двуязычным. Недостатком теории Арбайтмана является ненадежная фактическая база. Слово засвидетельствовано только в имени раввина, упомянутого в Иерусалимском Талмуде, и связь его со значением «рыжий» не доказана (в палестинском талмудическом корпусе глагол не засвидетельствован в отличие от вавилонского, где отсутствует слово ). Предположение о транслитерации как ιω- является явной натяжкой. Наконец, в НЗ и раннем предании Иуда не называется рыжим, и для традиции цвет волос или кожи Иуды не имел значения (в отличие от Исава , получившего 2-е имя Эдом за красный цвет кожи, что впосл. вызвало морально-аллегорические истолкования).
Убедительная критика Дж. Тейлор, раскрывшая недостатки 5 основных теорий, вместе с тем показала, что понимание имени Искариот как указания на происхождение вызывает меньше всего вопросов. Однако исследовательница предлагает альтернативное объяснение, отталкиваясь от свидетельства Оригена . В толковании на Евангелие от Матфея экзегет упоминает услышанный им в Палестине вариант перевода слова Искариот - задушенный (exsuffocatus). Арамейское слово (удушье) исследовательница соотносит с сир. вариантом прозвища Иуды - а также с широко распространенным лат. вариантом Scariota. Однако, как поясняет Тейлор, Пешитта не соотносит самоубийство Иуды с его прозвищем, ибо поступок Иуды обозначается словом с др. корнем - (удавиться). Но самое главное остается неясным, каким образом Иуда мог при жизни иметь имя, указывающее на смерть от повешения (Тейлор исключает вероятность позднейшего появления 2-го имени Иуды). Исследовательница предполагает, что Иуда мог умереть от удушья, и интерпретирует в этом духе Деян 1. 18, понимая глагол λάσχω в смысле «издавать болезненный хрип».
Еще одно объяснение слова Искариот, расходящееся с популярными толкованиями, предложил Т. Мак-Даньел. В Мишне засвидетельствовано слово - «лица, позванные читать Писание (в синагоге)». В соответствии с данным словоупотреблением исследователь допускает существование термина для обозначения чтеца. Иуда, по мнению Мак-Даньела, мог быть потомственным чтецом. Данное объяснение устраняет языковую проблему в решении вопроса, ибо понятие, относящееся к сфере культа, могло существовать независимо от разговорного языка. Получает объяснение и наличие в прозвище Иуды окончания жен. рода (в данном случае оно указывает на собирательное значение слова). Однако слово обозначало не профессиональных чтецов, а приглашенных по конкретному случаю для чтения членов общины (слово по форме пассивное причастие глагола т. е. означает «позванный»). Такое понятие, как «потомственный чтец», должно было найти отражение в иудейском религ. предании, однако выражение в талмудическом корпусе отсутствует. Наконец, долгий звук не объясняет йоту в греч. транслитерации.
Наиболее убедительным и употребительным объяснением имени Искариот следует признать указание на место происхождения Иуды. Какой именно город обозначается словом остается неизвестным.
Образ И. И. в Евангелии от Марка содержит меньше всего деталей. В беседе на Тайной вечере речь идет о предательстве «одного из Двенадцати», имя И. И. не называется (Мк 14. 20). В повествовании о событиях Гефсиманской ночи не упоминается имя Искариот, глагол παραδιδόναι не связан конкретно с И. И. и употреблен в пассивном залоге: «предается (παραδίδοται) Сын Человеческий в руки грешников» (Мк 14. 41). Свидетельство Мк 14, не акцентирующее особой роли И. И. в гефсиманских событиях и выявляющее параллель в Посланиях ап. Павла, к-рый не упоминает И. И. в рассуждении о предательстве Иисуса, считается наиболее ранним пластом традиции в осмыслении роли И. И.
В. Классен, пытаясь реконструировать «досиноптическую» стадию понимания образа И. И. в христ. общине («арамеоязычной Церкви»), в свидетельстве Мк 14 видит 3 ступени развития. С первоначальной ступенью связываются стихи Мк 14. 43, 46, констатирующие тот факт, что во время разговора Иисуса с учениками пришел И. И. с вооруженным отрядом, посланным первосвященниками. Стихи 14. 18, 21 считаются следующей ступенью развития предания и выражают мысль о том, что страдания Иисуса не были случайными. Христос предсказывает предательство и тем самым свидетельствует: Он предается на смерть в соответствии с Божественным замыслом, открытым в Писании. Последней ступенью Классен называет стихи Мк 14. 10, где вводятся предыстория и мотивация поступка И. И.
В. Фоглер реконструирует изначальную керигму, которая предположительно могла быть обращена евангелистом Марком к общине: избранный Богом, как и остальные апостолы, И. И. был причастен наравне с ними данной Христом власти (ἐξουσία, Мк 3. 15) и посланничеству (Мк 3. 14) и участвовал в Тайной вечере; и как безупречное достоинство ученика не спасло И. И. от предательства, так и каждый верующий не может самонадеянно полагать, что, будучи членом Церкви, он уже не способен впасть в тяжкий грех; и как предательство произошло в кругу самых близких учеников Иисуса, так и Церковь может претерпеть урон от собственных лжебратий; отступничество имеет самые серьезные духовные последствия для христианина, отлучение (анафема) от общины верных имеет параллель с проклятием И. И.
Евангелист Матфей не изменяет традицию, представленную у Марка, однако добавляет к ней новые существенные детали. Так, только у Матфея И. И. спрашивает у первосвященников о награде за предательство (Мф 26. 15). Причины этого мотива в Евангелии от Матфея не имеют объяснения (в традиц. библеистике высказывались предположения о том, что Матфей, как раскаявшийся мытарь, сознательно сделал акцент на продажности синедриона и предателя (Алфеев. 1915. С. 126)). В Евангелии от Матфея приведен диалог между Иисусом и И. И. на Тайной вечере (Мф 26. 25). Только Матфей говорит о раскаянии И. И. и его самоубийстве. (В Деян 1. 18 представлена альтернативная традиция, согласно к-рой Иуда «приобрел землю… и, когда низринулся, расселось чрево его, и выпали все внутренности его».)
Согласно В. Классену, евангелист Матфей стремится оттенить образ И. И., усиливая контраст между ним и учениками на Тайной вечере (Мф 26. 22, 25) и между ним и Иисусом в Гефсиманском саду (Мф 26. 49-50). Если в Евангелии от Марка отмечен только вопрос «не я ли?», к-рый задавали все ученики в ответ на предсказание Иисуса о предательстве, то евангелист Матфей отдельно поясняет: «При сем и Иуда, предающий Его, сказал: не я ли, Равви? [Иисус] говорит ему: ты сказал» (Мф 26. 25), показывая И. И. крайне лицемерным человеком, не стыдящимся лгать в глаза. Вместе с тем Матфей подчеркивает искреннюю печаль учеников, заменяя слова евангелиста Марка «они опечалились и стали говорить» (ἤρξαντο λυπεῖσθαι κα λέγειν) (Мк 14. 19) более сильным выражением «весьма опечалились и начали говорить» (λυπούμενοι σφόδρα ἤρξαντο λέγειν) (Мф 26. 22). Если в Евангелии от Марка И. И. в момент предательства в Гефсиманском саду произносит только слово «Равви», то в Евангелии от Матфея добавляется приветствие «радуйся», подтверждающее лицемерие предателя. И Матфей приводит ответ Христа: «Друг (ταῖρε), для чего ты пришел?» (Мф 26. 50). Обращение ταῖρος в др. контекстах у евангелиста Матфея связано с выражением упрека: в притче о винограднике хозяин порицает работника, хотя и выполнившего свою обязанность, но оказавшегося завистливым (Мф 20. 13), в притче о званных на пир царь обличает человека, удостоенного царской трапезы, но явившегося в неподобающей одежде (Мф 22. 12). В этом контексте горький упрек и скорбь о призванном, но отпавшем ученике становятся особенно явственными.
В Евангелии от Луки мотивация предательства осложнена 2 обстоятельствами: во-первых, акцент сделан на инициативе первосвященников, к-рые искали возможности погубить Иисуса Христа и приняли предложение И. И. (повествование о совете первосвященников и о предательстве И. И. представляет собой единый целостный рассказ (Лк 22. 1-6) в отличие от Евангелия от Марка, где об этих событиях говорится в разных местах (Мк 14. 1, 10-11)); во-вторых - и это наиболее существенная деталь,- евангелист Лука непосредственно связывает предательство И. И. с действием диавола (Лк 22. 3).
Объясняя рассказ Мф 26. 6-16, блж. Иероним Стридонский обличает не только сребролюбие И. И., но и противление замыслу Божию о всеобщем спасении: «Отчего возмущаешься, Иуда, что сосуд разбился? Бог, создавший тебя и все народы, благословляет всех этим драгоценным миром. Ты же хотел, чтобы миро осталось в сосуде и не пролилось на других» (Hieron. Tract. in Marc. 10 // CCSL. 78. P. 499).
Свт. Василий Великий в «Беседе на день святых четыредесяти мучеников» обращается к образу И. И. как к трагическому примеру отпадения ученика, призванного Самим Христом и не сохранившего это призвание. Святитель сравнивает трусливого воина с И. И.: «Жалкое зрелище для праведных! Воин - беглец, первый из храбрых - пленник, овца Христова - добыча зверей. ...Но как этот животолюбец пал, без всякой для себя пользы преступив закон, так исполнитель казни, едва увидел, что он уклонился и пошел к бане, сам стал на место беглеца... Иуда пошел прочь, а на место его введен Матфий» (Basil. Magn. Hom. 19).
Прп. Ефрем Сирин связывает образ И. И. с народом Израиля, причем соотнесение народа с И. И. указывает не на гибель, а на спасение. Иисус избрал Иуду, чтобы показать, что «престол Иуды» не погиб, несмотря на наличие лжеучителей в иудейском народе, и наоборот, чтобы засвидетельствовать истинность ветхозаветной религии, несмотря на неверное ее понимание учителями народа: «...хотя и были в Иудее домоправители законопреступные, но домоправление было истинным» (Ephraem Syr. In Diatess. 14. 12). Т. о., в центре внимания оказывается не внутренняя трагедия И. И., отпавшего от своего высокого призвания, а глубокий смысл поступка Христа, Который избирает человека по имени Иуда (в соответствии с именем всего народа), испытывавшего к Нему ненависть, и омывает его ноги на Тайной вечере, чтобы засвидетельствовать, что иудейский народ не оставлен.
Одним из наиболее ярких произведений святоотеческой письменности, раскрывающих образ И. И., является беседа свт. Иоанна Златоуста «О предательстве Иуды и о Пасхе, о преподании таин, а также и о непамятозлобии». Текст построен на противопоставлениях: образ И. И. раскрывается в сравнении со Христом и вместе с тем в сравнении с блудницей, помазавшей ноги Иисуса. «...Не предавайся унынию, услышав, что Иисус был предан; или лучше предайся унынию и плачь горько, но не о преданном Иисусе, а о предателе Иуде, потому что преданный спас вселенную, а предавший погубил свою душу; преданный сидит ныне одесную Отца на небесах, а предавший находится ныне во аде, ожидая неизбежного наказания» (Ioan. Chrysost. De prodit. Jud. 1). И. И. предстает человеком, дошедшим до крайней степени зла, но вместе с тем христианин призван не осуждать его, а скорбеть о его судьбе. «О нем плачь и воздыхай, о нем скорби, как и Владыка наш плакал о нем». Свт. Иоанн Златоуст писал об Ин 13. 21 («...Иисус возмутился (ἐταράχθη) духом... и сказал: истинно, истинно говорю вам, что один из вас предаст Меня»): глагол ἐταράχθη указывает не на гнев и не на уныние, а на печаль Спасителя о предателе. «О, сколь велико милосердие Владыки: преданный скорбит о предавшем!» (Ibidem). В др. версии гомилии (PG. 49. Col. 381-392) эта мысль выражена еще сильнее: «Видя безумие ученика и сожалея его, Господь возмутился и заплакал. Об этом говорят все евангелисты...»
Контраст между Христом и И. И. усиливается указанием на те дары, к-рые И. И., как апостол, получил от Христа: «Что значит: един от обоюнадесяте (Мф 26. 14)? И в этих словах: един от обоюнадесяте - выражается величайшее против него (Иуды.- М. К. ) осуждение. У Иисуса были и другие ученики, числом семьдесят; но те занимали второе место, не пользовались такой честью, не имели такого дерзновения, не участвовали в стольких тайнах, как двенадцать учеников. Эти были особенно отличены и составляли хор около Царя; это было приближенное общество Учителя; и отсюда ниспал Иуда. Итак, дабы ты знал, что не простой ученик предал Его, но один из высшего разряда, для этого и говорит евангелист: един от обоюнадесяте» (Ioan. Chrysost. De prodit. Jud. 2). Как и др. апостолы, И. И. имел «власть над демонами», «силу исцелять болезни, очищать прокаженных», «силу воскрешать мертвых», был поставлен «господином над властью смерти» (Ibid. 3).
Противопоставление согрешившего И. И. покаявшейся блуднице дает свт. Иоанну основание для нравственно-аскетического рассуждения. Называя вслед за Евангелиями от Матфея и от Иоанна сребролюбие основным мотивом предательства, свт. Иоанн Златоуст стремится детально показать многообразное действие греха в человеке: И. И. пал из-за беспечности, как и грешница покаялась, потому что «была внимательна к самой себе» (Ibid. 2). Из-за беспечности И. И. позволил страсти сребролюбия овладеть собой настолько, что он оказался способным на предательство. Сребролюбие лишает человека ясного взгляда на вещи: «Таков этот злой корень; он хуже беса приводит в неистовство души, которыми овладевает, производит в них забвение о всем - и о себе, и о ближних, и о законах природы, лишает самого смысла и делает безумными» (Ibid. 3). В этом состоянии человек с трудом поддается наставлению; осознание собственного греха приходит уже после его совершения, что и произошло с И. И.
Рассуждая об И. И., свт. Иоанн Златоуст поднимает вопрос, на к-рый приходилось отвечать еще Оригену в полемике с Цельсом: почему общение со Христом не изменило И. И. нравственно? С этим вопросом связана др. важная проблема, затронутая Златоустом и впосл. сформулированная (также на примере И. И.) в богословской системе прп. Иоанна Дамаскина : соотношение свободной воли человека и Божественного замысла о нем.
Отвечая на 1-й вопрос, свт. Иоанн высказывает принципиальное положение о несовместимости принуждения и нравственного совершенства. Обращая внимание слушателей на детали повествования евангелиста Матфея, толкователь стремится показать, что И. И. был всецело свободен в своих действиях: «Почему же, скажешь, обращавший блудниц не в силах был привлечь к себе ученика? Он в силах был привлечь к себе ученика, но не хотел сделать его добрым по необходимости и привлечь к Себе насильно. «Тогда шед» (Мф 26. 14). Немаловажный предмет для размышления заключается и в этом слове: шед; не быв призван первосвященниками, не быв принужден необходимостью или силою, но сам по себе и от себя он произвел коварство и предпринял такое намерение, не имея никого сообщником этого нечестия» (Ioan. Chrysost. De prodit. Jud. 2).
Рассматривая 2-й вопрос, свт. Иоанн Златоуст приводит многочисленные свидетельства не только призванности И. И. к служению и спасению, но и заботы Иисуса о покаянии решившегося на предательство апостола, стремления предотвратить грехопадение И. И. настолько, насколько это не противоречило свободной воле человека: «...Он [Христос] употребил все меры, которые могли испытывать волю и намерение. А если тот не хотел принять врачевство, то это вина не врача, а отвергшего врачевание. Посмотри, сколько сделал Христос, чтобы склонить его на Свою сторону и спасти его: научил его всякому любомудрию и делами, и словами, поставил его выше бесов, сделал способным совершать многие чудеса, устрашал угрозою геенны, вразумлял обетованием царства, постоянно обличал тайные его помышления, но обличая, не выставлял на вид всем, омыл ноги его вместе с прочими [учениками], сделал участником Своей вечери и трапезы, не опустил ничего - ни малого, ни великого; но он добровольно остался неисправимым» (Ibid. 3).
Прп. Иоанн Дамаскин рассуждает об И. И. в контексте общего богословского учения о предопределении и предведении Божием: «Ведение относится к тому, что есть, а предведение - к тому, что непременно будет. ...Если бы для имеющих по благости Божией получить бытие, то обстоятельство, что они по собственному произволению делаются злыми, послужило препятствием к бытию, то зло победило бы благость Божию. Поэтому все, что творит, Бог творит благим, однако каждый по собственному произволению бывает либо добрым, либо злым. Стало быть, хотя Господь говорил: «Лучше было бы этому человеку не родиться» (Мф 26. 24), Он говорил это, не порицая Своего собственного создания, но порицая порочность, которая появилась у Его творения как следствие его собственного произволения и легкомыслия» (Ioan. Damasc. De fide orth. IV 21).
Лит.: Муретов М. Д. Иуда Предатель // БВ. 1905. № 7/8. С. 539-559; № 9. С. 39-68; 1906. № 1. С. 32-68; № 2. С. 246-262; 1907. № 12. С. 723-754; 1908. № 1. С. 1-52; Алфеев П. И., прот. Иуда Предатель. Рязань, 1915; Torrey C. C. The Name «Iscariot» // HarvTR. 1943. Vol. 36. P. 51-62; Cullmann O. The State in the NT. N. Y., 1956; idem. Jesus und die Revolutionären seiner Zeit. Tüb., 1970; Morin J. Les deux derniers des douze: Simon le Zélote et Judas Iskariôth // RB. 1973. Vol. 80. P. 332-358; Ehrman A. Judas Iscariot and Abba Saqqara // JBL. 1978. Vol. 97. P. 572-573; Arbeitman Y. The Suffix of Iscariot // Ibid. 1980. Vol. 99. P. 122-124; Vogler W. Judas Iskarioth. B., 1985 2; Klassen W. Judas Iscariot // ABD. 1992. Vol. 3. P. 1091-1096; Martin R. P. Judas Iscariot // New Bible Dictionary / Ed. D. R. W. Wood e. a. Leicester, 1996 3. P. 624; Judas Iskariot // RAC. 1998. Bd. 19. Sp. 142-160; McDaniel T. F. The Meaning of «Iscariot». 2006 // http://daniel.eastern.edu/seminary/tmcdaniel/Judas%20Iscariot.pdf; Meyer M. Judas: The Definitive Collection of Gospels and Legends about the Infamous Apostle of Jesus. N. Y., 2007; Taylor J. E. The Name «Iskarioth» (Iscariot) // JBL. 2010. Vol. 129. N 2. P. 367-383.
М. Г. Калинин
На протяжении веков образ И. И. обрастает дополнительными деталями и все более демонизируется. Значительная роль отводилась такому сюжету, как смерть И. И. В Свящ. Писании присутствуют различные его варианты: в 1-м случае И. И. повесился (Мф 27. 5), во 2-м он «низринулся, расселось чрево его, и выпали все внутренности его» (Деян 1. 18). Эти варианты могли гармонизироваться, порождая новые версии, согласно к-рым И. И. сорвался с дерева, пытаясь повеситься, или был живым извлечен из петли и впосл. скончался от некоего недуга.
Папий , еп. Иерапольский (нач. II в.; фрагмент дошел в передаче Аполлинария Лаодикийского), описывает И. И. как чудовищно распухшего от болезни, отталкивающего своим видом человека, погибшего, потому что не смог разминуться с повозкой в узком проходе (The Apostolic Fathers / Ed. B. D. Ehrman. Camb. (Mass.); L., 2003. Vol. 2. P. 104-107). С опровержением этого мнения как противоречащего Свящ. Писанию впосл. выступил прп. Максим Грек (Максим Грек, прп. Творения. Серг. П., 1996р. Ч. 3. С. 98-100).
«Евангелие от Никодима» (или «Акты Пилата»; IV-V вв.) содержит легенду о том, что И. И. после совершенного предательства обращается к своей жене, жарящей петуха, и просит найти ему веревку, пригодную, чтобы повеситься (Evangelia Apocrypha / Ed. C. von Tischendorf. Lipsiae, 1876. P. 290). Жена отвечает И. И., что скорее запоет петух, к-рого она готовит, чем Иисус воскреснет на 3-й день. Внезапно петух трижды кукарекает, и Иуда принимает окончательное решение повеситься.
Согласно еще одной традиции, корни злокозненности и темного предназначения И. И. уходят в его детство. Уже в апокрифическом «Арабском Евангелии детства Спасителя» (оригинал - ок. VI в.) говорится, что И. И. в детстве был одержим диаволом, бесновался и кусал людей. Побуждаемый диаволом, он попытался укусить и маленького Христа, но не сумел и тогда ударил Иисуса, заставив Его расплакаться. После этого диавол оставил И. И., бежав в обличье пса, а И. И. толкнул Иисуса в бок, к-рый впосл. был пронзен копием (Ibid. P. 199-200).
В «Откровении Псевдо-Мефодия Патарского» (сер. VII в.) говорится, что И. И., как и антихрист , должен был, согласно пророчеству Иакова, произойти из колена Данова (Истрин В. М. Откровение Мефодия Патарского и апокрифические видения Даниила в визант. и славяно-рус. литературах: Исслед. и тексты. М., 1897. С. 444 (1-я паг.), 100, 114 (2-я паг.)).
В сир. сборнике библейских и апокрифических сказаний «Книга пчелы» Соломона, митр. Басрского (XIII в.), рассказывается о происхождении 30 сребреников И. И.: изготовленные Фаррой, отцом Авраама, они фигурируют во мн. важных событиях библейской истории, после чего попадают к эдесскому царю Авгарю , к-рый в благодарность за исцеление посылает их Христу, а Христос жертвует их Иерусалимскому храму (Solomon of Basra. The Book of Bee. 44 / Ed. E. A. W. Budge. Oxf., 1886. P. 95-97).
Наибольшее распространение в средневек. лит-ре получила легенда, в которой биография И. И. до его встречи со Христом излагается с адаптацией 2 сюжетов: античного о царе Эдипе и ветхозаветного о Каине . На историю Эдипа в связи с И. И. ссылается уже Ориген в трактате «Против Цельса», однако лишь в качестве иллюстрации того, что исполнение пророчества не противоречит проявлению свободной воли (Orig. Contr. Cels. II 20). Легенда, по всей видимости, возникла в Византии, но ее оригинал неизвестен. Сохранились 2 варианта позднейшей греч. редакции (изд.: Соловьев. 1895. С. 187-190; Istrin. 1898. S. 614-619), включающей также элементы древнегреч. истории Париса, и лат. редакция в составе «Золотой легенды» Иакова из Варацце (XIII в.; Iacopo da Varazze. 1998. P. 277-281), от которой происходят последующие версии как в европейской, так и в древнерус. лит-ре (с кон. XVI-XVII в.), где легенда ошибочно приписывается блж. Иерониму Стридонскому (Климова М. Н. Сказание Иеронима о Иуде предателе // СККДР. 1989. Вып. 2. Ч. 2. С. 345-347). Существует также множество фольклорных вариантов на разных языках (Там же. С. 347).
Согласно греч. легенде, И. И. происходил из колена Иудина из сел. Искара (по названию к-рого И. И. получил прозвище). Его отца звали Ровель. Однажды ночью матери И. И. приснился сон, что она родит мальчика, к-рый станет погибелью для иудеев. В ту же ночь она зачала, и когда настало время, ребенок появился на свет. Желая избавиться от сына, женщина втайне от мужа положила его в корзину и бросила в море. Недалеко от Искары находился небольшой остров, где жили пастушеские племена. Они подобрали корзину, вскормили мальчика молоком животных и назвали его Иудой, думая, что он произошел от иудеев. Когда ребенок немного подрос, пастухи отвели его в Искару, чтобы отдать жителям на воспитание. Отец И. И., не зная, что это его сын, взял к себе в дом мальчика, к-рый был очень красив. Жена Ровеля полюбила И. И., вскоре она родила др. сына и воспитывала детей вместе. Злой и сребролюбивый И. И. часто обижал брата и, охваченный завистью, убил его и бежал в Иерусалим. Там об И. И. узнал царь Ирод, к-рый назначил его распорядителем покупок и продаж на городском рынке. Спустя нек-рое время в Искаре случилось волнение, тогда отец И. И. с женой, взяв с собой имущество, пришел в Иерусалим и приобрел прекрасный дом с садом недалеко от дворца Ирода. Желая угодить царю, И. И. пробрался в сад Ровеля, чтобы украсть плоды, и убил своего отца. Ирод вынудил вдову Ровеля выйти замуж за И. И., и у них родились дети. Однажды на вопрос И. И., почему она плачет, женщина рассказала о том, как бросила в море 1-го сына, о смерти др. ребенка и мужа. И. И. признался ей, что он тот самый сын, которого она хотела утопить, и что он убил брата и отца. Раскаиваясь, И. И. пошел ко Христу, Который сделал его Своим учеником и поручил носить ящик с подаяниями на нужды апостолов. И. И., будучи сребролюбивым, воровал деньги и посылал их жене и детям.
Лат. вариант легенды несколько отличается от греч.: отец И. И.- Рувим, называвшийся также Симеоном, и мать - Цибория жили в Иерусалиме; на острове Скариот была найдена корзина с младенцем; И. И. подобрала и воспитала бездетная правительница острова, к-рая вскоре родила мальчика; И. И. узнал, что он приемный ребенок царицы, убил ее сына и бежал ко двору Понтия Пилата. Став управителем дома Пилата, И. И. выполнял его поручение и случайно умертвил своего отца, Рувима, после чего женился на матери. Далее текст лат. редакции совпадает с греч. вариантом.
В позднесредневек. псевдоэпиграфическом «Евангелии от Варнавы» (см. Варнавы Евангелие ; не ранее кон. XV в.), к-рое, вероятнее всего, происходит из среды испан. морисков (мавров, обращенных в христианство) и содержит заимствования как из христианской, так и из ислам. традиции, рассказывается о том, как на кресте был распят не Иисус, а И. И., по ошибке схваченный рим. воинами. Эта версия соотносится с ислам. представлением о том, что Иса (Иисус) на самом деле не подвергся распятию (Коран. Сура 4). Согласно «Евангелию от Варнавы», Бог по молитве Иисуса так преобразил внешность и голос И. И., что даже апостолы приняли его за своего Учителя; когда явились солдаты и схватили И. И., он безуспешно пытался переубедить воинов. Вместо Иисуса И. И. подвергся поруганию и осмеянию, допросу у Каиафы и был распят; на кресте он обратился к Богу как иудей, сетуя на то, что оставлен Богом, в то время как Иисус находится на свободе. Тело И. И., которого по-прежнему принимали за Христа, было снято с креста, оплакано и погребено (The Gospel of Barnabas. Oxf., 1907. P. 470-473, 478-481).
Нестандартным и не соотносящимся ни со Свящ. Писанием, ни с известными апокрифами является повествование об И. И. в средневек. балладе «Иуда» (XIII в.), вероятно старейшей записанной англ. балладе (Housman J. E. British Popular Ballads. L., 1952. P. 67-70). Согласно ей, Иисус послал И. И. купить мяса, чтобы накормить апостолов, и дал ему 30 сребреников. По дороге И. И. встречает свою сестру, к-рая обещает, что его побьют камнями за веру в «ложного пророка», т. е. Христа, но И. И. возражает ей. Затем сестра уговаривает И. И. прилечь отдохнуть и, пока тот спит, крадет у него 30 сребреников. Обнаружив пропажу, И. И. в отчаянии разбивает себе в кровь голову, так что евреи Иерусалима принимают его за безумца. Богатый иудей Пилат, как написано в балладе, спрашивает, продаст ли И. И. своего Учителя. И. И., не решаясь вернуться к Иисусу без денег и без еды, соглашается на предательство ради этой суммы. Когда апостолы усаживаются за трапезу, Иисус подходит к ним и говорит, что «был куплен и продан сегодня».
И. И. как аллегорическое олицетворение предательства встречается во мн. средневек. лит. произведениях. Брунетто Латини, наставник Данте Алигьери, упоминает в «Сокровище», популярной в средние века аллегорико-дидактической энциклопедии на старофранц. языке, предательство И. И. и замещение его Матфием среди учеников Христа. В «Божественной комедии» Данте помещает И. И. в 9-й круг ада (круг предателей), где его вместе с 2 др. величайшими предателями, убийцами Юлия Цезаря Кассием и Брутом, вечно пожирает одна из 3 пастей Люцифера, а когти Люцифера раздирают спину И. И., т. о., он страдает сильнее других (Данте. Песнь 34. 55-63). В «Кентерберийских рассказах» Дж. Чосера И. И. упоминается как «вор», лжец, предатель и снедаемый алчностью человек.
С кон. XVIII в. намечается тенденция к своеобразной «реабилитации» И. И. в духе гностических представлений каинитов, манихейства и богомилов (см. ст. Богомильство) о нем как о верном ученике Иисуса, исполнившем свое предназначение. Наиболее отчетливо это учение было высказано в кн. «Подлинный мессия» (1829) Г. Эжже (Oegger), викария собора Нотр-Дам-де-Пари, и впоследствие нашло отражение в сочинениях А. Франса («Сад Эпикура», 1895), Х. Л. Борхеса («Три версии предательства Иуды», 1944) и М. Волошина (лекция «Пути Эроса», 1907). Нем. поэт Ф. Г. Клопшток в поэме «Мессиада» (1748-1773) объяснял предательство И. И. желанием последнего побудить Иисуса установить Свое Царство на земле; схожие трактовки присутствуют у англ. писателя Т. де Куинси («Иуда Искариот», 1853), у И. В. Гёте , Р. Вагнера. В XIX - нач. XXI в. появляется множество художественных произведений, авторы к-рых также стремятся в той или иной степени представить фигуру И. И. в нетрадиц. ключе: как иудея-патриота, как любимого ученика Христа, предающего Наставника с Его согласия, и т. п.: «Иуда: История одного страдания» Т. Гедберга (1886), «Христос и Иуда» Н. Рунеберга (1904), «Иуда» С. Меласа (1934), «Последнее искушение Христа» Н. Казандзакиса (1951), «Се - Человек» М. Муркока (1969), «Евангелие от Иуды» Г. Панаса (1973), «Евангелие от Пилата» Э. Э. Шмитта (2004), «Меня звали Иуда» К. К. Стеда (2006) и др.
Осмыслению предательства И. И. посвящен ряд работ рус. церковных писателей кон. XIX - 1-й трети XX в.: «Иуда Предатель» М. Д. Муретова (1905-1908), одноименная книга прот. П. Алфеева (1915), «Иуда Искариот - апостол-предатель» прот. С. Булгакова (1931), в к-рой автор пересматривает традиц. представление об И. И. в сторону его «реабилитации», эссе «Иуда» свящ. А. Жураковского (1923). В рус. художественной лит-ре XIX в. господствовал традиционный отрицательный образ И. И.- как в поэзии (стихотворения «Предательство Иуды» Г. Э. Губера и «Иуда» С. Я. Надсона; поэма «Иуда Искариот» П. Попова, 1890), так и в прозе («Христова ночь» М. Е. Салтыкова-Щедрина, 1886). С нач. XX в. его вытесняет проникшее через переводы западной лит-ры стремление к психологическому анализу поведения И. И. и его «реабилитации» (драма в стихах «Искариот» Н. И. Голованова, 1905; стихотворение «Иуде» А. C. Рославлева, 1907; повесть «Иуда Искариот» Л. Н. Андреева , 1907; поэма «Иуда-предатель» (1903) и пьеса «Трагедия об Иуде, принце Искариотском» (1919) А. М. Ремизова). Эта тенденция оправдания предательства, хотя и вызывала резкие протесты (см., напр., ст. «О современности» М. Горького , 1912), продолжает существовать (рассказ Ю. М. Нагибина «Любимый ученик», 1991). Кроме того, вслед за М. А. Булгаковым («Мастер и Маргарита», 1929-1940) писатели советского и постсоветского времени нередко помещают И. И. в рамки фантастического повествования («Трижды величайший, или Повествование о бывшем из небывшего» Н. С. Евдокимова, 1984; «Отягощенные злом, или Сорок лет спустя» А. Н. и Б. Н. Стругацких, 1988; «Евангелие от Афрания» К. Еськова, 1996).
различных европейских народов является воплощением предательства, алчности и лицемерия; с И. И. связан широкий круг образов («поцелуй Иуды», «тридцать сребреников», «Иудин цвет (волос)», «Иудино дерево»). Греч. фольклор развивал мотивы раннехрист. апокрифов о мучащей И. И. жажде, о его кровосмесительном браке и об отцеубийстве. К Оригену восходит представление о том, что И. И. совершил самоубийство, чтобы оказаться в аду прежде того, как Христос восстанет из мертвых, чтобы получить прощение в момент Воскресения вместе с другими находящимися там (PG. 13. Col. 1766-1767).
В рус. фольклорной традиции И. И. в качестве олицетворения предательства, коварства упоминается в целом ряде поговорок (см.: Даль В. И. Толковый словарь живого великорус. языка. М., 1998. Т. 2. Стб. 164). В средние века сложилось представление о том, что И. И. якобы имел волосы рыжего цвета (возможно, по аналогии с Каином, которого также считали рыжеволосым), особенно распространенное в Испании и Англии. Оно встречается еще в англ. балладе «Иуда» XIII в., а в раннее Новое время находит отражение в творчестве Шекспира («Как вам это понравится», III 4. 7-8; там же присутствует упоминание «Иудина поцелуя» - III 4. 9), также в «Испанской трагедии» Т. Кида (Kyd T. The Spanish Tragedy / Ed. D. Bevington. Manchester, 1996. P. 140), у Дж. Марстона (Marston J. The Insatiate Countess / Ed. G. Melchiori. Manchester, 1984. P. 98).
«Иудиным деревом» в европ. странах могли называться различные растения: так, в англ. традиции считалось, что И. И. повесился на бузине (см., напр., у Шекспира - «Бесплодные усилия любви», V 2. 595-606). Именно бузина упоминается в «Путешествиях сэра Джона Мандвилля» (XIV в.) как якобы сохранившееся в Св. земле дерево, на котором повесился И. И. (The Voyages and Travels of Sir John Maundeville. N. Y., 1898. P. 55). Однако развитие научных представлений в раннее Новое время не позволяло отождествлять бузину с деревом Иуды, поскольку бузина не могла расти в Палестине. Поэтому уже в «Травнике» Дж. Джерарда (Gerard H. The Herball or Generall Histoire of Plantes / Ed. T. Johnson. L., 1633. P. 1428) опровергается представление о бузине как об «Иудином дереве» (Arbor Juda) - теперь с ним отождествляется кустарник церцис европейский (Cercis siliquastrum; растет в Средиземноморье) или багряник, к-рый начинает цвести в марте розовыми цветами. Представление о том, что на этом дереве повесился И. И., зародилось во Франции. Возможно, первоначально французы называли церцис «деревом из Иудеи» (Arbre de Judée).
В различных странах с именем И. И. связывают разные деревья. В Греции в разных регионах существуют местные поверья об «Иудином дереве». Так, на Лефкаде и во Фракии считали, что И. И. удавился на смоковнице. Это представление восходит к древней традиции, зафиксированной паломниками в Св. землю VI-VII вв. (Anton. Placent (ps.). Itinerarium. 17 // ССSL. 175. P. 138; Adamn. De locis sanctis. I 17 // ССSL. 175. P. 197). На Крите «Иудиным деревом» называли анагирис зловонный (Anagyris foetida), на Наксосе - фасоль (Phaseolus vulgaris). Вост. славяне считали, что И. И. повесился на осине («осина проклятое дерево, на нем Иуда удавился, и с тех пор на нем лист дрожит» - Даль В. И. Толковый словарь живого великорус. языка. М., 1998. Т. 2. Стб. 1803-1804), в Польше - на бузине или рябине, в Померании - на витексе обыкновенном (Vitex agnus-castus).
В ряде правосл. и католич. стран сохранился обряд сжигания И. И. в дни Страстной седмицы (в четверг или в пятницу), на Пасху или в Светлый понедельник. Чучело И. И. сжигают в Греции, на Кипре, в Испании и Португалии (откуда эта традиция попала в страны Лат. Америки и на Филиппины), в Чехии, Словакии, Польше, Вост. Словении. В Англии обычай был распространен лишь локально и запрещен в нач. ХХ в.
Ист.: The Gospel of Barnabas / Ed., transl. L. Ragg, L. M. Ragg. Oxf., 1907; Istrin V. Die griechische Version der Judas Legende // ASPh. 1898. Bd. 20. S. 605-619.
Ф. М. Панфилов, С. А. Моисеева, О. В. Л.
Вероятно, самые ранние изображения И. И. появились на саркофагах IV в. в сцене «Поцелуй Иуды». Изображения повесившегося И. И. тоже существовали в раннем христ. искусстве, напр. на пластинке из слоновой кости с «Распятием» и повесившимся И. И., по-видимому созданной в Риме ок. 420-430 гг. (Британский музей, Лондон). Композиции «Поцелуй Иуды» и «Тайная вечеря» представлены на мозаиках нефа ц. Сант-Аполлинаре-Нуово в Равенне (ок. 520). На миниатюрах в Россанском кодексе VI в. (Архиепископский музей в Россано) И. И. изображен трижды: в сцене «Тайная вечеря» (Fol. 3) возлежащим среди др. апостолов вокруг С-образного стола и протянувшим руку с хлебом к чаше; возвращающим деньги первосвященнику и повесившимся (обе сцены - Fol. 6). В Евангелии Раввулы (Laurent. Plut. I.56, 586 г.) по сторонам таблицы канонов (Fol. 12) изображены сцена «Поцелуй Иуды» и повесившийся И. И. Т. о., уже в ранневизант. искусстве появились основные сцены с И. И., которые затем, в средне- и поздневизант. периоды, вошли в Страстной цикл.
Композиция «Тайная вечеря» имеет 2 иконографических извода: на одном И. И. изображен с поднятой рукой (жест речи) (на миниатюре из Хлудовской Псалтири - ГИМ. Хлуд. № 149д. Л. 40 об., ок. сер. IX в.), на другом И. И. погружает хлеб в чашу (в Россанском кодексе; Четвероевангелии - Paris. gr. 74. Fol. 95, 156, 1057-1059 гг., и др.). Первый извод характерен в особенности для каппадокийских памятников X в.: Кылычлар-килисе, Старой (1-я четв. X в.) и Новой (50-е гг. X в.) Токалы-килисе. Второй получил особенно широкое распространение в XI в. (фрески крипты мон-ря Осиос- Лукас, Греция (30-40-е гг. XI в.), и фрески на хорах собора Св. Софии Киевской (40-е гг. XI в.); росписи Каранлык-килисе и Эльмалы-килисе в Каппадокии (сер.- 3-я четв. XI в.) в целом следуют этой иконографии, но на них у И. И. в руке, к-рую он протягивает к чаше, нет хлеба). Не совсем обычно изображение И. И. на миниатюре из Трапезундского Евангелия (РНБ. Греч. № 21 и 21А, 3-я четв. X в.): И. И. сопровождает свой возглас жестом поднятой правой руки, а левую подносит ко рту. В зап. памятниках, как, напр., на миниатюре из Штутгартской Псалтири (Stuttg. Fol. 23, 20-30-е гг. IX в.), Иисус Христос изображен подающим И. И. хлеб.
В сцене «Тайная вечеря» в палеологовский период часто встречается противопоставление И. И. и ап. Иоанна Богослова. Их фигуры могут располагаться по одну (фрески экзонартекса мон-ря Ватопед на Афоне, 1312; ц. Успения Богородицы мон-ря Грачаница, ок. 1320; ц. св. Никиты близ Скопье, до 1316) или по разные стороны фигуры Христа (фрески ц. Успения Богородицы в Протате на Афоне, ок. 1300), а также по диагонали - напротив друг друга (фрески церквей Богородицы Перивлепты в Охриде, 1294/1295; Богородицы Левишки в Призрене, 1310-1313; вмч. Георгия в Старо-Нагоричино, 1317-1318; Богородицы в мон-ре Хиландар на Афоне, 1318-1320; св. Николая Орфаноса в Фессалонике, ок. 1320).
Вместо изображения И. И., возвращающего 30 сребреников, известного в памятниках ранневизант. периода, в средневизант. эпоху нередко воспроизводилась сцена, где И. И. получает кошелек с деньгами (напр., на миниатюрах из Хлудовской (Л. 40 об.) и Бристольской (Lond. Brit. Lib. Add. 40731. Fol. 57v, 68; ок. 1000) Псалтирей) либо держит кошелек (на миниатюре из Хлудовской Псалтири - Л. 32 об.). В памятниках палеологовского периода сцена получения И. И. сребреников может включать изображение первосвященников, сидящих за столом, на котором разложены монеты (напр., фреска ц. вмч. Георгия мон-ря в Старо-Нагоричино). В этот период встречается также сцена возвращения И. И. сребреников (напр., фреска пещерной ц. Богородицы в Иванове, Болгария, 50-е гг. XIV в.).
В сцене «Поцелуй Иуды» расположение фигур Иисуса Христа и И. И. построено на их противопоставлении, как на миниатюре из Четвероевангелия (Parma. Palat. 5. Fol. 92, кон. XI - нач. XII в.), И. И. нередко представлен в профиль - так в средневек. искусстве обычно изображали лиц отрицательных или второстепенных.
В Псалтирях с иллюстрациями на полях - Хлудовской, Бристольской и Гамильтона (Berolin. SB. 78F9, ок. 1300) - среди миниатюр к Пс 108 можно видеть также сцену «Иуда, наущаемый диаволом». В сцене повешения И. И. в Хлудовской Псалтири (Л. 113) диавол держит веревку, привязанную к ветке дерева.
С кон. XIII в. в располагающейся в алтаре композиции «Причастие апостолов» И. И. изображают вместе с причащающимися апостолами (первым в одной из групп), он получает из рук Иисуса Христа хлеб. Как и др. апостолы, принимающие Тело Христово, И. И. изображен с нимбом, но его нимб темного цвета (напр., фрески ц. Успения на Волотовом поле близ Вел. Новгорода, 1363, или ц. вмч. Феодора Стратилата на Ручью, 1378). В ц. Спаса на Ильине ул. в Вел. Новгороде (1378) И. И. представлен сжимающим обеими руками мошну со сребрениками слева от Иисуса Христа, за апостолами Павлом и Матфеем.
Лит.: Соловьев С. В. Историко-литературные этюды. Х., 1895. Вып. 1: К легендам об Иуде Предателе; Вздорнов Г. И. Фрески Феофана Грека в ц. Спаса Преображения в Новгороде. М., 1976. С. 93; он же. Волотово: Фрески ц. Успения на Волотовом поле близ Новгорода. М., 1989. С. 47. Ил. 73; Щепкина М. В. Миниатюры Хлудовской псалтыри: Греч. иллюстр. кодекс IX в. М., 1977; Dufrenne S. Tableaux synoptiques de 15 psautiers medievaux a illustrations integrals issues du texte. P., 1978; Tourta A. G. The Judas Cycle?: Byzantine Examples and Post Byzantine Survivals // Byzantinische Malerei: Bildprogramme, Ikonographie, Stil / Hrsg. G. Koch. Wiesbaden, 2000. S. 321-336; Παπακυριακού Χ. Η Προδοσία του Ιούδα. Παρατηρήσεις στην μεταεικονομαχική εικονογραφία της παράστασης // Βυζαντινα. Θεσσαλονίκη, 2002/2003. Τ. 23. Σ. 233-260; Picturing the Bible: The Earliest Christian Art: Exhibition cat. / Ed. J. Spier. New Haven; Fort Worth, 2007. P. 229-232; Захарова А. В. Варианты иконографии Тайной вечери в живописи средневизант. периода // Византия в контексте мировой культуры: Мат-лы конф. памяти А. В. Банк (1906-1984). СПб., 2010. С. 97-108. (Тр. ГЭ; 51); Zarras N. The Passion Cycle in Staro Nagoricino // JÖB. 2010. Bd. 60. S. 181-213.
И. А. Орецкая
Иуда Искариот – один из самых узнаваемых религиозных антигероев. Предатель польстился на 30 сребреников, однако быстро раскаялся. Имя персонажа стало нарицательным для обозначения предательства, а сумма полученных денег превратилась в символ вознаграждения тех, кто предает друзей и близких.
В официальных источниках жизнь Иуды лишена детальных подробностей. В Библии это один из 12 апостолов Иисуса, к тому же на него возложена миссия казначея маленькой общины. Ответственная должность досталась герою за бережливость, умение отказываться от бесполезных и необоснованных трат денег. В канонических документах описан момент, когда Иуда упрекает Марию из Вифании за то, что та умастила ноги Иисуса миром стоимостью в 300 динариев. Деньги-то серьезные, вполне хватило бы накормить множество нищих.
В следующий раз персонаж появляется во время Тайной вечери: Иуда и другие ученики Иисуса ужинают за общим столом, и учитель пророчит предательство со стороны одного из присутствующих.
Неканонические источники более щедры на подробности биографии предателя. Иуда родился 1 апреля (с тех пор день считается самым несчастливым в году). Ребенку не повезло с самого начала: перед рождением мать увидела ужасный сон, который предупреждал, что новорожденный сын погубит семью.
Поэтому родители решили сбросить младенца в ковчеге в реку. Но Иуда остался жив и невредим, попал на остров Кариоф, а когда вырос и возмужал, вернулся в родные пенаты. Страшное пророчество исполнил – убил отца и вступил в кровосмесительную связь с матерью.
Затем Иуда прозрел и раскаялся. Чтобы замолить грехи, он 33 года ежедневно, набрав в рот воды, поднимался на гору и поливал высохшую палку. Чудо свершилось – мертвое растение выпустило новые листочки, а Иуда подался в ученики Иисуса.
В других апокрифах утверждается, что герой с детства жил по соседству с Иисусом. Болезненный мальчик попал на лечение к малолетнему целителю, но во время процедуры в него вселился демон, поэтому Иуда укусил Иисуса за бок. В оставшийся шрам позже попало копье римского легионера. Часть легенд и вовсе говорит о родстве Иуды и Иисуса – персонажей даже называют братьями.
По поводу значения прозвища «Искариот» нет единого мнения. Сын Симона иш Кариофа Иуда (хотя имя отца прямо не называется) получил второе имя для отличия от своего тезки, еще одного ученика Иисуса. Искариот появилось как переиначенное название родины – герой единственный из всех апостолов родился в городе Кариот (или Кариоф), остальные были уроженцами Галилеи.
Некоторые исследователи предполагают, что слово «кериййот» означает просто «пригород», деревня близ Иерусалима. Другие углядывают аналогию с греческими и арамейскими словами, что переводятся как «лживый», «убийца», «вооруженный кинжалом».
Образ Иуды сложился из описаний древних апокрифов. Персонаж представлен как невысокий и смуглый мужчина с темными волосами, крайне суетливый, любящий серебро (казначей нередко крал из денежного ящика).
В Евангелии цвет волос не указывается, этой особенностью внешности героя наделили литераторы. А позднее укоренилось мнение, что Иуда был рыжим. Например, и в своих произведениях использовали выражение «рыжий как Иуда». Апостол носил одежды из белой ткани, которые обязательно украшал кожаный передник с карманами. В исламе Иуда выглядит, как Иисус, – Аллах сделал так, чтобы его распяли вместо Мессии.
Смерть Иуды точно описана в Библии, правда, в двух вариантах. Предав своего учителя, казначей пошел и повесился. Легенда гласит, что для этих целей мужчина выбрал осину. Именно с тех пор листья деревьев стали дрожать на ветру, а само растение обрело удивительные свойства. Из древесины осины выходит отличное оружие против нечисти (вампиров), из нее нельзя возводить жилье, исключительно надворные постройки.
Вторая каноническая версия утверждает:
«…и когда низринулся, расселось чрево его, и выпали все внутренности его».
Священники не видят здесь противоречия, считая, что веревка, на которой повесился Иуда, оборвалась, и он «низринулся». По некоторым источникам, предатель Иисуса умер в глубокой старости от непонятной неизлечимой болезни.
Задумав предательство, Иуда отправился к первосвященникам и спросил, какую цену получит за свой поступок. Апостолу обещали за «работу» 30 сребреников. По каноническому представлению – сумма приличная: за такую стоимость продавали участки земли в городе. Удобный случай сдать Христа представился в ту же ночь. Мужчина привел в Гефсиманский сад воинов, где на учителя указал поцелуем, прежде пояснив:
«Кого я поцелую, Тот и есть, возьмите Его».
По утверждению архиепископа Феофилакта Болгарского, Иуда поцеловал Иисуса, чтобы воины не перепутали его с апостолами, ведь на дворе стояла темная ночь.
Почему был выбран именно такой способ указания на Мессию, исследователи Нового Завета тоже объясняют – это традиционный знак приветствия, пожелание мира и добра у евреев. Со временем словосочетание «поцелуй Иуды» превратилось в идиому, которая обозначает высшую степень коварства. Как только Христа приговорили к распятию, Иуда осознает, что он сделал, и раскаивается. Возвращает тридцать сребреников со словами
«Согрешил я, предав кровь невинную»,
а в ответ слышит:
«Что нам до того? Смотри сам».
Рассуждать на тему, зачем Иуда предал Христа, брались десятки умов. Одно из самых очевидных объяснений – корыстолюбие. Евангелисты также указывают на участие Сатаны: якобы он вселился в казначея и управлял действиями.
Некоторые представители церкви утверждают неотвратимость божьего промысла, мол, события были задуманы свыше, и Иисус знал об этом. Мало того, просил апостола выдать его, а поскольку ученик не в силах ослушаться учителя, пришлось повиноваться. Таким образом, Иуда превращается в жертву, и вместо ада герой будет в раю.
Некоторые пытаются оправдать поступок тем, что Иуда устал ждать, когда Иисус, наконец, обнародует свою славу и миссию, при этом все же надеялся на чудесное спасение учителя. Другие пошли дальше, обвиняя Иуду в том, что тот разочаровался в Иисусе, приняв его за лже-Мессию, и действовал во имя торжества правды.
Десятки писателей пытались на свой лад интерпретировать образ библейского Иуды. Итальянский журналист Фердинандо Гаттина в середине 19 века выпустил книгу «Мемуары Иуды», которая возмутила религиозное сообщество, – предатель выставлен борцом за свободу еврейского народа.
Переосмысливали жизнь героя Алексей Ремизов, Роман Редлих. Интересным взглядом на деяния Иуды Искариота поделился в одноименной книге. Представитель Серебряного века показал предателя, который в душе бесконечно любил Христа. Российским читателям персонаж также знаком по книге «Мастер и Маргарита», где Иуда идет на отвратительный поступок ради возлюбленной.
Живопись неизменно связывает Иуду с «темными» силами. На картинах, фресках и гравюрах мужчина то сидит на коленях у Сатаны, то изображен с черным нимбом над головой или же в профиль – так рисовали бесов. Самые знаменитые творения изобразительного искусства принадлежат перу художников Джотто ди Бондоне, Фра Беато Анджелико, ювелира Жана Дюве.
Персонаж стал героем музыкальных произведений. В нашумевшей рок-опере и Тима Райса «Иисус Христос – суперзвезда» нашлось место арии Иуды.
Поговаривают даже, что этому предателю, как первому революционеру, в конце лета 1918 года устанавливал памятник в центре города Свияжск. Впрочем, эта история так и осталась мифом.
На заре кинематографа первым примерил образ Иуды американец Фрэнк Гейлор в фильме «Игра страсти Обераммергау». Затем последовала череда экранизаций на тему жизни Христа, в которой ярким пятном стала картина «Царь Царей» (1961) режиссера Николаса Рэя. Роль апостола под номером 12 досталась Рипу Торну.
Критики по достоинству оценили киноинтерпретацию мюзикла «Иисус Христос - суперзвезда». Канадец Норман Джуисон снял одноименный фильм в форме спектакля, где предателя сыграл Карл Андерсон.
В Иуду Искариота перевоплощались актеры Ежи Зельник, Харви Кейтель, . Поразительной картиной признан фильм «Страсти Христовы» (2004) в авторстве , где Иуду блестяще изобразил Лука Лионелло. Последним на экран в облике Христова предателя вышел Джо Редден – в 2014 году в прокат поступила лента «Сын Божий».
В России под гримом Иуды скрывались два актера, и оба – в постановках романа «Мастер и Маргарита». В 1994 году снял фильм по мотивам произведения Михаила Булгакова, однако он дошел до зрителя только в 2011 году. На роль Иуды режиссер пригласил .
В 2005 году на телевидении состоялась премьера «Мастера и Маргариты» от . В этой ленте зрители наслаждались игрой , который убедительно изобразил евангелистского предателя.
«Христос – один на все эпохи. Иуд же в каждой – сотни».
«Было бы хорошо для всего мира, особенно для детей Божьих, чтобы Иуда оставался одиноким в своем преступлении, чтобы не было больше предателей, кроме него».
Януш Рось, польский сатирик:
«Всего лишь один Иуда на двенадцать апостолов? Трудно поверить!»
Василий Ключевский, историк:
«Христы редко являются, как кометы, но Иуды не переводятся, как комары».
Поль Валери, французский поэт:
«Никогда не судите о человеке по его друзьям. У Иуды они были безупречны».
Веслав Брудзиньский, польский сатирик:
«Начинающий Иуда вкладывает в свой поцелуй много искреннего чувства».
Оскар Уайльд, английский писатель:
«Сегодня у каждого великого человека есть ученики, а его биографию обычно пишет Иуда».
Среди учеников Христа, таких открытых, понятных с первого взгляда, Иуда из Кариота выделяется не только дурной славой, но и двойственностью облика: лицо его как будто сшито из двух половинок. Одна сторона лица - беспрерывно подвижная, усеянная морщинами, с черным острым глазом, другая - мертвенно гладкая и кажущаяся несоразмерно большой от широко открытого, незрячего, затянутого бельмом ока.
Когда он появился - никто из апостолов не заметил. Что заставило Иисуса приблизить его к себе и что влечёт к Учителю этого Иуду - также вопросы без ответов. Петр, Иоанн, Фома смотрят - и не в силах постичь эту близость красоты и безобразия, кротости и порока - близость восседающих рядом за столом Христа и Иуды.
Много раз спрашивали апостолы Иуду о том, что понуждает его совершать худые поступки, тот с усмешкой ответствует: каждый человек хоть однажды согрешил. Слова Иуды почти похожи на то, что говорит им Христос: никто никого не вправе осуждать. И верные Учителю апостолы смиряют свой гнев на Иуду: «Это ничего, что ты столь безобразен. В наши рыбацкие сети попадаются и не такие уродины!»
«Скажи, Иуда, а твой отец был хорошим человеком?» - «А кто был мой отец? Тот, кто сек меня розгой? Или дьявол, козел, петух? Разве может Иуда знать всех, с кем делила ложе его мать?»
Ответ Иуды потрясает апостолов: кто ославливает своих родителей, обречён погибели! «Скажи, а мы - хорошие люди?» - «Ах, искушают бедного Иуду, обижают Иуду!» - кривляется рыжий человек из Кариота.
В одном селении их обвиняют в краже козлёнка, зная, что с ними ходит Иуда. В другой деревне после проповеди Христа хотели побить Его и учеников камнями; Иуда бросился на толпу, крича, что Учитель вовсе не одержим бесом, что Он - просто обманщик, любящий деньги, такой же, как и он, Иуда, - и толпа смирилась: «Недостойны эти пришельцы умереть от руки честного!»
Иисус покидает селение в гневе, удаляясь от него большими шагами; ученики шествуют за Ним на почтительном расстоянии, кляня Иуду. «Теперь я верю, что отец твой - дьявол», - бросает ему в лицо Фома. Глупцы! Он им спас жизнь, а они ещё раз его не оценили...
Как-то на привале апостолы вздумали развлечься: мерясь силою, они поднимают с земли камни - кто больший? - и швыряют в пропасть. Иуда поднимает самый тяжёлый обломок скалы. Лицо его сияет торжеством: теперь всем ясно, что он, Иуда, - самый сильный, самый прекрасный, лучший из двенадцати. «Господи, - молит Христа Петр, - я не хочу, чтобы сильнейшим был Иуда. Помоги мне его одолеть!» - «А кто поможет Искариоту?» - с печалью ответствует Иисус.
Иуда, назначенный Христом хранить все их сбережения, утаивает несколько монет - это открывается. Ученики в негодовании. Иуда приведён к Христу - и Тот вновь вступается за него: «Никто не должен считать, сколько денег присвоил наш брат. Такие упрёки обижают его». Вечером за ужином Иуда весел, но радует его не столько примирение с апостолами, сколько то, что Учитель опять выделил его из общего ряда: «Как же не быть весёлым человеку, которого сегодня столько целовали за кражу? Если б я не украл - разве узнал бы Иоанн, что такое любовь к ближнему? Разве не весело быть крюком, на котором один развешивает для просушки отсыревшую добродетель, а другой - ум, потраченный молью?»
Приближаются скорбные последние дни Христа. Петр и Иоанн ведут спор, кто из них более достоин в Царствии Небесном сидеть одесную Учителя - хитрый Иуда каждому указывает на его первенство. А потом на вопрос, как он все-таки думает по совести, с гордостью отвечает: «Конечно, я!» Наутро он идёт к первосвященнику Анне, предлагая предать суду Назорея. Анна прекрасно осведомлён о репутации Иуды и гонит его прочь несколько дней подряд; но, опасаясь бунта и вмешательства римских властей, с презрением предлагает Иуде за жизнь Учителя тридцать сребреников. Иуда возмущён: «Вы не понимаете, что вам продают! Он добр, он исцеляет больных, он любим бедняками! Эта цена - выходит, что за каплю крови вы даёте всего пол-обола, за каплю пота - четверть обола... А Его крики? А стоны? А сердце, уста, глаза? Вы меня хотите ограбить!» - «Тогда ты не получишь ничего». Услышав столь неожиданный отказ, Иуда преображается: он никому не должен уступить права на жизнь Христа, а ведь наверняка найдётся негодяй, готовый Его предать за обол или два...
Лаской окружает Иуда Того, Кого предал, в последние часы. Ласков и услужлив он и с апостолами: ничто не должно помешать замыслу, благодаря которому имя Иуды навсегда будет в памяти людей называться вместе с именем Иисуса! В Гефсиманском саду он целует Христа с такой мучительной нежностью и тоской, что, будь Иисус цветком, ни капли росы не упало б с Его лепестков, не колыхнулся бы он на тонком стебле от поцелуя Иуды. Шаг за шагом идёт Иуда по стопам Христа, не веря глазам, когда Его бьют, осуждают, ведут на Голгофу. Сгущается ночь... Что такое ночь? Восходит солнце... Что такое солнце? Никто не кричит: «Осанна!» Никто не защитил Христа с оружием, хотя он, Иуда, украл у римских солдат два меча и принёс их этим «верным ученикам»! Он один - до конца, до последнего вздоха - с Иисусом! Осуществляются ужас его и мечта. Искариот поднимается с колен у подножия Голгофского креста. Кто вырвет победу из его рук? Пусть все народы, все грядущие поколения притекут в эту минуту сюда - они обнаружат лишь позорный столб и мёртвое тело.
Иуда смотрит на землю. Какая она вдруг маленькая стала под его стопами! Не идёт больше время само по себе, ни спереди, ни сзади, но, послушное, движется всей своей громадой лишь вместе с Иудой, с его шагами по этой маленькой земле.
Он идёт в синедрион и бросает им в лицо, как властелин: «Я обманул вас! Он был невинен и чист! Вы убили безгрешного! Не Его предал Иуда, а вас, предал вечному позору!»
В этот день Иуда вещает как пророк, чего не смеют трусливые апостолы: «Я видел сегодня солнце - оно смотрело на землю с ужасом, вопрошая: „Где же здесь люди?“ Скорпионы, звери, камни - все вторили этому вопросу. Если сказать морю и горам, во сколько люди оценили Иисуса, они сойдут со своих мест и обрушатся на головы ваши!..»
«Кто из вас, - обращается Искариот к апостолам, - пойдёт со мною к Иисусу? Вы боитесь! Вы говорите, что на то была Его воля? Вы объясняете своё малодушие тем, что Он велел вам нести по земле Своё слово? Но кто поверит Его слову в ваших трусливых и неверных устах?»
Иуда «поднимается на гору и затягивает петлю на шее своей у всего мира на виду, довершая задуманное. По всему свету разлетается весть об Иуде-предателе. Не быстрее и не тише, но вместе со временем продолжает лететь эта весть...»
Вы прочитали краткое содержание повести Иуда Искариот. Предлагаем вам посетить раздел Краткие содержания , чтобы ознакомиться с другими изложениями популярных писателей.
Библейские истории - самая изученная часть мировой литературы, тем не менее они продолжают привлекать к себе внимание и вызывают горячие споры. Герой нашего обзора - Искариот, предавший Искариота как синоним предательства и лицемерия давно стало нарицательным, но справедливо ли данное обвинение? Спросите любого христианина: «Иуда - это кто?» Вам ответят: «Это человек, виновный в мученической смерти Христа».
К тому, что Иуда - мы давно привыкли. Личность данного персонажа одиозна и бесспорна. Что касается имени, то Иуда - это очень распространённое еврейское имя, и в наши дни им часто нарекают сыновей. В переводе с иврита оно означает «хвала Господу». Среди последователей Христа есть несколько человек с этим именем, следовательно, ассоциировать его с вероломством, по меньшей мере, бестактно.
В история о том, как Иуда Искариот предал Христа, представлена предельно просто. Тёмной ночью в Гефсиманском саду он указал на Него слугам первосвященников, получил за это тридцать серебряных монет, а когда осознал весь ужас содеянного, не выдержал терзаний совести и удавился.
Для повествования о периоде земной жизни Спасителя иерархи христианской церкви отобрали только четыре сочинения, авторами которых были Лука, Матфей, Иоанн и Марк.
Первым в Библии стоит Евангелие, приписываемое одному из двенадцати ближайших учеников Христа - мытарю Матфею.
Марк был одним из семидесяти апостолов, и его Евангелие относится к середине первого века. Лука не был среди учеников Христа, но, предположительно, жил в одно с Ним время. Его Евангелие относят ко второй половине первого века.
Последним идёт Евангелие Иоанна. Оно было написано позднее других, но содержит сведения, отсутствующие в первых трёх, из него же мы узнаём больше всего информации о герое нашего повествования, апостоле по имени Иуда. Это сочинение, как и предыдущие, было отобрано Отцами Церкви из более чем тридцати других Евангелий. Непризнанные тексты стали называть апокрифами.
Все четыре Книги можно назвать притчами, или воспоминаниями неизвестных авторов, так как доподлинно не установлено, ни кто их написал, ни когда это было сделано. Авторство Марка, Матфея, Иоанна и Луки исследователи ставят под сомнение. Фактом же является то, что Евангелий было не менее тридцати, но их не стали включать в каноническое Собрание Священного Писания. Предполагается, что часть их была уничтожена во времена становления христианской религии, а другие хранятся в строгой секретности. В трудах иерархов христианской церкви встречаются упоминания о них, в частности у Иринея Лионского и Епифания Кипрского, живших во втором-третьем веках, говорится о Евангелии Иуды.
Ириней Лионский - знаменитый апологет, то есть защитник и во многом основатель зарождающегося христианского вероучения. Ему принадлежит установление самых основных догматов христианства, как-то: учение о Святой Троице, а также примат Папы Римского как преемника апостола Петра.
Он высказал следующее мнение относительно личности Иуды Искариота: Иуда - это человек, придерживавшийся ортодоксальных взглядов на веру в Бога. Искариот, как считал Ириней Лионский, боялся, что с благословения Христа вера и установления отцов, то есть Законы Моисея, будет упразднены, поэтому и стал соучастником ареста Учителя. Из лишь Иуда был родом из Иудеи, по этой причине предполагается, что он исповедовал веру евреев. Остальные апостолы - галилеяне.
Авторитет личности Иринея Лионского не вызывает сомнений. В его сочинениях есть критика в адрес сочинений о Христе, бытовавших в то время. В «Опровержении ересей» (175-185 гг.) он пишет и о Евангелии Иуды как о гностическом произведении, то есть таком, которое не может быть признано Церковью. Гностицизм - это способ познания, основанный на фактах и реальных доказательствах, а вера - явление из разряда непознаваемых. Церковь требует повиновения без аналитических размышлений, то есть агностического отношения к себе, к таинствам и к Самому Богу, ибо Бог априори непознаваем.
В 1978 году во время раскопок в Египте было обнаружено захоронение, где среди прочего находился папирусный свиток с текстом, подписанным как «Евангелие Иуды». Подлинность документа не подлежит сомнению. Все возможные исследования, в том числе текстологический и радиоуглеродный методы, выдали заключение, что документ написан в период с третьего по четвёртый век нашей эры. Исходя из приведённых выше фактов, сделан вывод, что найденный документ является списком с того Евангелия Иуды, о котором пишет Ириней Лионский. Конечно, его автор - не ученик Христа апостол Иуда Искариот, а некий другой Иуда, хорошо знавший историю Сына Господня. В этом Евангелии более ярко представлена личность Иуды Искариота. Некоторые события, присутствующие в канонических Евангелиях, в этом манускрипте дополнены подробностями.
По найденному тексту выходит, что апостол Иуда Искариот - святой человек, а отнюдь не негодяй, втёршийся в доверие к Мессии с целью обогатиться или прославиться. Он был любим Христом и предан ему едва ли не больше, чем другие ученики. Именно Иуде Христос открыл все тайны Неба. В «Евангелии Иуды», например, написано, что людей сотворил не Сам Господь Бог, а дух Саклас, помощник падшего ангела, имеющий грозный огненный облик, осквернённый кровью. Такое откровение противоречило основным доктринам, которые согласовывались с мнением Отцов христианской Церкви. К сожалению, путь уникального документа, прежде чем он попал в бережные руки учёных, был слишком длинен и тернист. Большая часть папируса оказалась разрушенной.
Становление христианства - поистине тайна за семью печатями. Постоянная жесточайшая борьба с ересью не красит основателей мировой религии. Что такое ересь в понимании священников? Это мнение, противоречащее мнению тех, у кого власть и сила, а в те времена власть и сила были в руках папства.
Первые изображения Иуды были сделаны по заказу церковных чиновников для украшения храмов. Именно они диктовали, как должен выглядеть Иуда Искариот. Фотографии фресок Джотто ди Бондоне и Чимабуэ, изображающие поцелуй Иуды, представлены в статье. Иуда на них выглядит низким, ничтожным и отвратительнейшим типом, олицетворением всех самых гнусных проявлений человеческой личности. Но можно ли представить себе такого человека в числе ближайших друзей Спасителя?
Мы хорошо знаем, что Иисус Христос исцелял больных, воскрешал мёртвых, изгонял бесов. В канонических Евангелиях сказано, что этому же Он научил и Своих учеников (Иуда Искариот - не исключение) и велел им помогать всем нуждающимся и не брать за это никаких подношений. Бесы боялись Христа и при Его появлении покидали тела мучимых ими людей. Как получилось, что демоны жадности, лицемерия, предательства и прочих пороков поработили Иуду, если он постоянно находился подле Учителя?
Вопрос: «Иуда - это кто: вероломный предатель или самый первый христианский святой, ожидающий реабилитации?» задают себе миллионы людей на протяжении всей истории христианства. Но если в Средние века за озвучивание этого вопроса неминуемо полагалось аутодафе, то в наши дни мы получили возможность добраться до истины.
В 1905-1908 гг. в «Богословском Вестнике» вышел цикл статей профессора Московской духовной академии, православного богослова Муретова Митрофана Дмитриевича. Назывались они «Иуда предатель».
В них профессор высказал сомнения, что Иуда, веря в божественность Иисуса, мог Его предать. Ведь даже в канонических Евангелиях нет полного согласия относительно сребролюбия апостола. История о тридцати сребрениках выглядит неубедительно как с точки зрения количества денег, так и с точки зрения сребролюбия апостола - слишком уж легко он с ними расстался. Если бы тяга к деньгам было его пороком, то другие ученики Христа вряд ли доверили бы ему распоряжаться казной. Имея в своих руках деньги общины, Иуда мог забрать их и уйти от товарищей. А что такое тридцать сребреников, полученных им от первосвященников? Это много или мало? Если много, то почему жадный Иуда не ушёл с ними, а если мало, то зачем он вообще взял их? Муретов уверен, что сребролюбие не было главным побудительным мотивом действий Иуды. Вероятнее всего, считает профессор, Иуда мог предать своего Учителя по причине разочарования в Его Учении.
Австрийский философ и психолог Франц Брентано (1838-1917 гг.), независимо от Муретова, высказал аналогичное суждение.
Хорхе Луис Борхес и в действиях Иуды видели самопожертвование и подчинение воле Бога.
В Ветхом Завете есть пророчества, рассказывающие о том, каким будет пришествие Мессии - Он будет отвергнут священничеством, предан за тридцать монет, распят, воскрешён, а потом Его именем возникнет новая Церковь.
Кто-то должен был передать Сына Бога в руки фарисеев за тридцать монет. Этим человеком стал Иуда Искариот. Он знал Писания и не мог не понимать, что делает. Совершив заповеданное Богом и запечатлённое пророками в книгах Ветхого Завета, Иуда совершил большой подвиг. Вполне возможно, что он заранее обсудил предстоящее с Господом, и поцелуй - это не только знак слугам первосвященников, но и прощание с Учителем.
Будучи самым близким и доверенным учеником Христа, Иуда взял на себя миссию быть тем, чьё имя будет навеки проклято. Получается, что Евангелие демонстрирует нам два жертвоприношения - Господь послал к людям Своего Сына, дабы Он принял на Себя грехи человечества и смыл их Своей кровью, а Иуда принёс себя в жертву Господу, дабы исполнилось речённое через ветхозаветных пророков. Кто-то ведь должен был выполнить эту миссию!
Любой верующий скажет, что, исповедуя веру в Триединого Бога, невозможно представить человека, почувствовавшего на себе Благодать Господа и оставшегося не преображённым. Иуда - человек, а не падший ангел или демон, поэтому он и не мог быть злосчастным исключением.
В Коране история Иисуса Христа представлена иначе, чем в канонических Евангелиях. Там нет распятия Сына Божия. Главная книга мусульман утверждает, что облик Иисуса принял некто другой. Этот некто и был казнён вместо Господа. В средневековых изданиях сказано, что облик Иисуса принял Иуда. В одном из апокрифов есть история, в которой фигурирует будущий апостол Иуда Искариот. Биография его, если верить данному свидетельству, с детства была переплетена с жизнью Христа.
Маленький Иуда был очень болен и, когда к нему подошёл Иисус, мальчик укусил его в бок, в тот самый бок, который впоследствии пронзил копьём один из воинов, охранявших распятых на крестах.
Ислам считает Христа пророком, чьё учение было искажено. Это очень похоже на правду, но Господь Иисус предвидел такое положение вещей. Однажды Он сказал своему ученику Симону: «Ты - Пётр, и на сем камне Я создам Церковь Мою, и врата ада не одолеют её…» Мы знаем, что Пётр три раза отрекся от Иисуса Христа, по сути дела, три раза предал Его. Почему для основания Своей Церкви Он выбрал именно этого человека? Кто больший предатель - Иуда или Пётр, который своим словом мог спасти Исуса, но трижды отказался это сделать?
Верующим людям, испытавшим на себе Благодать Господа Иисуса Христа, трудно принять, что Христос не был распят. Можно ли поклоняться кресту, если открываются факты, противоречащие записанным в четырёх Евангелиях? Как относиться к таинству Евхаристии, во время которого верующие вкушают Тело и Кровь Господа, принявшего мученическую смерть на кресте во имя спасения людей, если не было мучительной смерти Спасителя на кресте?
«Блаженны невидевшие и уверовавшие», - сказал Иисус Христос.
Верующие в Господа Иисуса Христа знают, что Он реален, что Он слышит их и откликается на все молитвы. Это главное. А Бог продолжает любить и спасать людей, даже несмотря на то, что в храмах опять, как и во времена Христа, стоят лавки торговцев, предлагающих купить жертвенные свечи и прочие предметы за так называемое рекомендованное пожертвование, во много раз превышающее себестоимость продаваемых предметов. Лукаво составленные ценники вызывают ощущение близости фарисеев, предавших суду Сына Бога. Однако не стоит ждать, чтобы Христос снова пришёл на землю и погнал палкой торгашей из Дома Отца Своего, как Он это проделал две с лишним тысячи лет назад с торговцами жертвенными голубями и барашками. Лучше верить в Промысел Божий и не впадать в а принимать всё как дар Бога для спасения бессмертных людских душ. Ведь не случайно же Он заповедовал основать Свою Церковь тройному предателю.
Вероятно, находка артефакта, известного как Кодекс Чакоса, с Евангелием Иуды является началом конца легенды о злодее Иуде. Пришло время пересмотреть отношение христиан к этому человеку. Ведь именно ненависть к нему породила такое отвратительное явление, как антисемитизм.
Тора и Коран писались людьми, не привязанными к христианству. Для них история Иисуса из Назарета - лишь эпизод из духовной жизни человечества, причём не самый значительный. А совместима ли ненависть христиан к евреям и к мусульманам (подробности о крестовых походах заставляют ужасаться жестокости и алчности рыцарей креста) с их главной заповедью: «Да любите друг друга!»?
Тора, Коран и известные, уважаемые христианские учёные не осуждают Иуду. Не будем и мы. Ведь апостол Иуда Искариот, житие которого мы вкратце затронули, ничем не хуже других учеников Христа, того же апостола Петра, например.
Великий русский философ основоположник русского космизма, давший импульс развитию всех современных наук (космонавтики, генетики, молекулярной биологии и химии, экологии и прочих) был глубоко верующим православным христианином и считал, что будущее человечества и спасение его - именно в христианском вероучении. Мы должны не осуждать прошлые грехи христиан, а стремиться не совершать новых, быть добрее и милосерднее ко всем людям.
Этот библейский персонаж стал известен благодаря тому, что явился предателем своего учителя, Иисуса Христа.
Последнее время многих людей интересует вопрос о том, кто такой Иуда в Библии. Отечественные и зарубежные исследователи пытаются рационально объяснить причины предательского поступка ученика Спасителя. Они хотят узнать, почему человек с высокими духовными качествами (на первый взгляд) продал своего наставника за 30 серебряников.
Образ Иуды Искариота покрыт большой тайной, несмотря на известную роль в драме, произошедшей в Великую Среду . Евангелисты чрезвычайно скупятся на описание жития предателя Христова. О мотивах духовной крамолы пишет Иоанн, а о покаянии и суициде - апостол Матфей.
Иуда Искариот
На заметку! Имя Иуда обладало широким распространением на территории Древней Иудеи. Это государство получило название благодаря «первому» упомянутому Иуде, праотцу Израильского народа. Во всех книгах Библии насчитывается 14 персонажей с этим именем. Прозвище Искариот трактуется неоднозначно: существует несколько различных версий происхождения.
Он являлся одним из двенадцати апостолов . Отличие его характеристики в том, что он родился не в Галилеи (севере Палестины), а именно в Иудеи. Отцом Иуды Искариота являлся Симон, о котором в Евангелие нет вообще никакой информации, что вызывает удивление, потому что Библия повествует о значимых людях подробно.
Молитвы святым апостолам:
Самые авторитетные апостолы (Матфей, Марк и Лука) вообще ничего не сообщают из бытия предателя. Только святой Иоанн обращает внимание на то, что Искариот страдал сребролюбием. Главный вопрос о предательстве трактуется по-разному.
Лука. Поцелуй Иуды
Мирские исследователи предполагают, что Мессия не знал этого точно, однако евангелисты утверждают, что замысел Божий протекал по определенному заранее плану. Через пять месяцев, в Тайную вечерю, Иисус раскрыл имя предателя святому Иоанну.
О других апостолах Христа:
Этот вопрос также является тяжелым и спорным. Матфей утверждает: Искариот раскаялся в совершенном деянии и выбросил проклятые серебряники в храме, когда не смог вернуть их первосвященникам.
Однако сожаление о собственном преступлении возникло у Иуды не от искренней веры в Спасителя, а от обыкновенного угрызения совести. Матфей заключает, что после раскаяния предатель ушел и удавился.
После всех событий ученики Христа намерились выбрать нового апостола вместо Искариота. Этот человек должен был присутствовать в общине все время, когда Божий Сын проповедовал знание, от Крещения до смерти на кресте . Жребий бросили между двумя именами, Иосифа и Матфия. Последний стал новым апостолом и обязался нести христианское учение в округе.
На заметку! Имя Иуды стало нарицательным и обозначает предательство, а его поцелуй - символическое обозначение наивысшего коварства. Несмотря на то, что этот духовный крамольник изгонял бесов, исцелял больных и совершал знамения, он навсегда лишился Царства Небесного, так как в душе своей был и остался разбойником и коварным вором, стремящимся к наживе.
Библейский сюжет предательства Мессии всегда вызывал большой интерес и споры.
Творческие люди, вдохновленные этой драмой, создали множество индивидуальных произведений.
В среде исследователей библейских историй возникают споры о мотивах его преступного поступка и дальнейшей судьбе. Единой точки зрения добиться не удается, но самой авторитетной всегда считается та, что описана евангелистами.
Протоиерей Андрей Ткачев об Иуде Искариоте
